– Да, конечно, – теперь любопытство одолело халифа. Думаю, он терялся в догадках, пытаясь угадать, какой я буду просить награды за такое путешествие…
– Великий, тебе придется говорить о себе не «мы», а «я». Иначе все сразу поймут, кто путешествует в этот раз с Синдбадом-Мореходом.
– Мудрые слова. Я постараюсь не выдать себя. Так правильно?
– Да, великий.
Халиф поднялся с подушек.
– Я жду от тебя гонца, Синдбад. Благодарю за гостеприимство. Да воссияет солнце здравия и богатства над твоим домом, Мореход!
Гарун-аль-Рашид покинул мой дом, затих шум шествия, умолкли крики глашатаев.
Я вошел к жене. Дети старательно скрипели перьями, самый младший складывал палочки – считал. Лейла подняла на меня встревоженные глаза.
Не утаивая мыслей, я рассказал ей все. Моя жена погрузилась в раздумья. Я же принялся наблюдать за тем, как трудятся наши малыши.
– Это путешествие и опасно и почетно. Путь предстоит длинный, но изведанный. А вот поиски могут занять слишком много времени, и неизвестно, будут ли они успешны. Я не предчувствую беды, хотя кажется мне, что это путешествие будет самым долгим из всех… В одном ты, мой муж и повелитель, можешь не сомневаться: здесь тебя будут ждать неустанно.
Я взял руки жены в свои ладони и поцеловал каждый пальчик. Ибо счастье, которое она мне подарила, согласившись стать хозяйкой моего дома и матерью моих детей, было столь велико, что выразить благодарность иначе я не мог.
Дни бежали как минуты. В суете прошел месяц. Но я смог подготовиться к странствию так тщательно, как никогда ранее. Радость мне доставил и Фарух, согласившись и сейчас отправиться со мной.
У них с Шахразадой росли сыночек и дочка. И мой друг решился оставить семью, чтобы вновь стать моим верным спутником в странствии… неизвестно за чем.
– Синдбад, но я же солдат, боюсь, мне не удастся быть достаточно почтительным с халифом…
– Байза у меня, и предводитель каравана я. Значит, халифу придется терпеть все то, что будем терпеть и мы. И выходит, что никакой разницы между тобой и нашим повелителем быть не может. Не достанется ему более быстроходный верблюд, а его кошма не будет мягче твоей…
Итак, не позже назначенного халифом часа мы выступили. Гарун-аль-Рашид стал Сулейманом и повелел нам обращаться с ним не почтительнее, чем с любым другим спутником.
Верблюды неторопливо отмеряли фарсахи[18] один за другим. День сменяла ночь, а затем снова рождался день… Мы шли через оазисы и пустынные степи, старались не удаляться от проторенных путей, ибо целью нашей были не стычки с разбойниками, а поиск неизведанного.