— А в чем же ирония?
— Она — женщина, — Гарри развел руками. — Я никогда не доверял женщинам.
— Не надо было судить обо всех женщинах по поступку одной из них, — заметил Миллс. — Все люди разные.
— Ты прав, — Голдфилд в очередной раз приложился к бутылке. — Ты снова прав.
Он умолк, и в комнате воцарилась тишина, нарушаемая лишь тихим попискиванием аппаратуры.
— Что ты будешь сегодня делать? — Дэвид нарушил молчание.
— Пить, — глухо отозвался Гарри.
— Так я и думал, — ученый опустил голову.
— Иди домой, Дэйв, расслабься и отдохни. Я и так тебя замучил.
Миллс молчал.
— Я серьезно, Дэвид. Уже поздно. Тебе не стоит здесь задерживаться.
Ученый с сомнением посмотрел на него, но снова промолчал.
— Можешь быть уверен, сегодня я уже ничего не натворю, — уверил его Голдфилд.
— Точно?
— Обещаю, — Гарри улыбнулся.
— И ты не попытаешься осуществить свой безумный план, как только я выйду отсюда?
— Нет, — Голдфилд опустил голову. — Я не могу уйти, не попрощавшись с Лили.
— Понятно, — Дэвид вздохнул. — Тогда, до завтра? — он поднялся.
— До завра, — Гарри кивнул в ответ. — Тебя проводить?
— Не беспокойся, — Миллс покачал головой. — Спокойной ночи.
— Спокойной ночи.
Голдфилд дождался, пока за ним закроется дверь, и отпил еще немного вина. Бутылка в его руке была уже наполовину пуста, и он был совсем не уверен, что ограничится ею одной. Еще никогда в его душе не было так пусто и серо. Раньше в ней жили ненависть, желание отомстить, гнев за собственную исковерканную жизнь, которые казались ему лучшим поводом и оправданием для всех его действий. Но в ту самую минуту, когда он опустил руку, сжимавшую пистолет, понимая, что уже не выстрелит, все эти чувства куда-то улетучились. Не осталось ни ненависти, ни гнева, ни отчаяния. Была лишь пустота и смертельная усталость от долгих лет, казавшихся теперь полными бессмысленных стремлений. Словно в один миг он утратил все цели и побуждения, что двигали им все это время.
— Как же я устал, — пробормотал Гарри, допивая вино и ставя пустую бутылку на пол рядом с собой.
С минуту он сидел, глядя на мерцающий монитор. Затем он потянулся к блокноту и медленно переписал в него все данные. Алкоголь уже начинал действовать, и поэтому ему приходилось по несколько раз проверять каждую цифру. Закончив, он вздохнул и нажал на кнопку, отключавшую компьютер. Экран послушно погас и затих.
— Вот и все, — проговорил Гарри и поднялся на ноги.
Пошатываясь он подошел к генератору и открыл стеклянную крышку панели управления. Аппарат был снабжен специальным миникомпьютером, управлявшим им. Голдфилд включил его и ввел в память все данные. Теперь послушный Зверь будет знать, на какую скорость и какой период разгонять кольца его машины времени. Затем Гарри отключил генератор и закрыл обратно крышку. Его взгляд упал на шкаф в углу, в котором он обычно хранил вино. В его голове промелькнула мысль о второй бутылке, но потом он вспомнил, что еще не закончил приготовления. Голдфилд подошел к сейфу и вытащил из него небольшой металлический ящик. Открыв его, он начал внимательно проверять содержимое: коробку с медикаментами, которую он вовремя перенес в бункер из своей квартиры, сверхмощный ноутбук последней модели и пистолет с большим количеством запасных обойм. Конечно он не собирался показывать Александру все это сразу. Но Гарри точно знал, что со всеми этими предметами Македонская Империя останется непобедимой раз и навсегда. Довольно улыбнувшись, он закрыл ящик и перетащил его в контейнер в капсуле. Туда же он поместил портативный генератор электроэнергии, приспособленный к работе даже на сырой нефти. Теперь все было готово. Оставалось запустить машину и решиться на самый отчаянный поступок в истории человечества.