Решили с отцом рвать мох сами. Всегда так – кажется неизвестное трудным, почти невыполнимым. Да и Власики убеждали меня – нет мха в округе, повырывали весь на дома. Только они, чудесные Власики, знают, где остались остатки сокровищ. На деле все оказалось гораздо проще. Стоило раз остановить машину в километрах десяти от деревни, у небольшого зеленого болотца, как оказалось – мох есть еще в лесах и на болотах. Много. Нескончаемо.
«Медвежий» мох, а еще его называют «кукушкин лен» – действительно сокровище. Длинные зеленые нити его, у корня становящиеся темно-коричневыми, – идеальный материал для строительства деревянного дома. Любые пазы, щели, прокладки между венцами, утепление потолков и крыш – вот места его применения. Он удобен. Он красив. Он пахуч чудесным лесным запахом. Он выделяет фитонциды, и никакой вредитель не заведется в доме, где венцы проложены мхом. Он, наконец, бесплатен. Для отца моего последнее очень важно, чуть ли не важнее всего остального. Он тоже наполовину карел и просто обожает, если где-то что-то бесплатно – мох там, камни для фундамента, дерево иногда. Еще мох не любят птицы. Он им не нужен. Ни для чего. Покупную паклю же за одно лето они растаскивают на гнезда. И дом начинает светиться решетом. А мох они не трогают.
Мы стали рвать мох и возить его в багажнике моей «девятки» на стройку. За раз помещалось мешков семь, и этого хватало на пару дней работы. Решилась еще одна проблема. Вообще, занятие это оказалось одним из самых приятных за всю стройку. Тихонько шумел над головой усталый летом лес. Вились немногочисленные комары. Мягкое солнце грело лицо и спину. Мох рвался легко, целыми пластами. Он плотно и приятно ложился прядями в ладонь, и влажная земля с легким чавкающим звуком отпускала его. Невероятный, свежий и благородный запах лесной глубинной сути парил от земли, обволакивал тебя всего, пропитывал тело и душу веселой радостью. Ну и что – ныла спина от многочисленных наклонов. Пусть лес воспримет это как благодарность, как поклоны низкие ему за чудесное и бесплатное сокровище – «медвежий» мох.
«Эрики» мои сложили сруб на фундаменте и готовились делать крышу. Вопросов к ним было все больше. И сами они все чаще удивлялись. Зачем, говорили, сверлить отверстия под нагеля? Зачем вообще нагеля, когда чашка держит бревно на концах? Да нет, не разопрет сруб в стороны, обещаем, – говорили они, – совестью своей рабочей клянемся. Хорошо, что я давно уже не верил в высокие слова. Отец же мой мрачнел день ото дня.
Важно, говорил, чтобы крышу начали делать под присмотром. Чтоб опять не наворотили чего. Но мне пришлось уехать на неделю. Вернувшись же, позвал отца и поспешили с ним на стройку. Издалека было видно – белеют вознесенные в небо стропила, будто руки, скорбящие о рабочем человеке. Криво и косо они белели, эти руки. Вблизи зрелище было еще хуже – «эрики» решили быстренько собрать все на гвоздях. Пораспилили чудесные доски, которые с трудом привез недавно, поприбивали их прямо к бревнам. Вверху кое-как связали под коньком. И торопились уже делать обрешетку, чтобы быстрее шифером покрыть и отрапортовать успешно. Отец аж побелел, когда все это увидел.