– Кто же так делает? Кто на гвоздях собирает? На шипах нужно, тело в тело, на упорах – поползет иначе крыша, как масло растаявшее.
– Не поползет, совестью рабочей клянемся, – мрачно говорили «эрики».
– Не надо совести. Нужно сделать как положено. Как старики делали. Как в строительстве принято. Как по уму.
«Эрики» хмурились. Я, чтоб развеять окончательно сомнения, позвал Толю с Витей.
– Ну, мастера, – принялись хохотать те. – Нагородили чудес непрочных. Хорошо в городе строить умеют!
Даже нарисовавшиеся Власики блистали познаньями:
– Тело в тело нужно, на шипах. Сказал бы, мы б тебе сами сделали.
– Да с вас спрос еще хуже, – было обидно и непонятно. Я упорно искал логику и не находил ее. Сильно не хотелось менять строителей в середине работы. Маячили сложности. Договорились так – «эрики» должны разобрать свое произведение. И сделать как положено. Иначе оставшейся половины денег я не заплачу.
Мы уехали, немного успокоившись. Когда через несколько дней вернулись – не было никого и ничего, ни «эриков», ни палатки, ни инструментов. Была только уродливая крыша, к которой никто пальцем не прикоснулся после наших разговоров.
– Ничего не понимаю, почему? Где разум? Где смысл?
– А вот где, – отец стоял в зарослях мелкого кустарника. Я подошел. Тщательно спрятанные, прикрытые мусором, там лежали – один, два, три, четыре мешка пустых бутылок.
– Вот и ответ. Деньги ты им платил потихоньку – они себе курорт тут устроили. Водочка, рыбалочка, свежий воздух. Вот лето и перекантовались. И хотели побыстрее финал сляпать, чтобы не успели разглядеть. И доказывай потом кому, чего? Еще, глядишь, время пройдет – за остатками денег заявятся, наглецы. Скажут – мы все хорошо сделали, а что после нас – не знаем.
– Как заявятся, так и отъявятся, – я был огорчен и зол. Больше потерь времени и сил, больше денег, больше обид мучила мысль – что ж мы за люди такие, русские, финны, не важно кто, живущие на этой земле? Что ж мы не хотим, не можем наладить все, сделать правильно и грамотно, по уму, чтобы стыдно не было за сотворенное? Что ж так нелепо и тяжело и бессмысленно все?
Отец оказался прав. Через месяц в городе меня нашли «эрики».
– Нужно бы расплатиться, – пряча глаза, сказали они.
– Ничего больше не получите, – я был зол и тверд.
– Сожжем, – с кривоватой улыбкой пообещали.
– Там же и похороню, – навсегда попрощался я с «эриками».
Подходило к концу лето. Вместо мечтаемых вначале дома и бани под крышами, полностью готовых к зиме, на участке сиротливо возвышался один сруб, кое-как доведенный до потолочных балок и брошенный. Даже теплого венца сделано не было, а на косые стропила глаза не хотели глядеть. Руки опускались сами собой, и лишь с детского сада привитая воля к борьбе помогала им шевелиться. У нас так – кто не борется, тот затоптан. Жалости и помощи не жди ниоткуда. Сам думай, сам делай, иначе путь твой короткий – помойка, бомжатник, могила.