– Именно с башни, ваше величество! – прежним бодрым голосом, никак не отреагировав на высочайшее неудовольствие, подтвердил полковник. – Мы наблюдали вспышки орудийных выстрелов на Швайн-башне. По моему приказу из траншей в направлении крепости скрытно выдвинулась группа охотников. Они подтвердили факт обстрела именно крепостными орудиями, а также отсутствие неприятеля в поле перед стенами.
Возразить на такой доклад было нечего, так же как нельзя было усомниться в его точности. Король кивком головы поблагодарил бравого полковника и вновь уселся в кресло.
– Что скажет начальник артиллерии? – после некоторой паузы обратился он к одному из офицеров.
Главный бомбардир королевского войска – солидный толстый итальянец, одетый, в отличие от всех остальных чинов не в мундир, а в черное партикулярное платье, напоминающее монашескую сутану, поднял глаза от своих бумаг, которые он держал в обеих руках, проверяя содержащиеся в них расчеты, и подошел к королевскому трону.
– Ваше величество, дистанция, на которую вражеские пушки только что кидали ядра, превышает в полтора-два раза дальность стрельбы всех известных на сегодняшний день орудий. В настоящий момент я не в состоянии ответить на вопрос, как русским удалось осуществить эту невероятную с точки зрения современной артиллерийской науки бомбардировку. Кроме того, изумляет точность, с которой они накрыли огнем наш лагерь, причем в полной темноте. Всем вам известно, что на предельных дистанциях рассеивание ядер делает прицельную стрельбу практически невозможной. Здесь же мы имеем дело даже не с предельной, а с запредельной дистанцией!
– Так что же, – воскликнул Стефан Баторий чуть заметно дрогнувшим голосом. – Вы хотите сказать, что русская артиллерия благодаря какому-то чуду имеет над нашей подавляющее превосходство, и мы со своими плохонькими пушчонками не сможем приблизиться к их стенам для бомбардировки? Прикажете мне поворачивать мою армию вспять и как можно скорее убегать из-под этого проклятого Пскова?
Все находившиеся в шатре, потрясенные этой мыслью, уже приходившей на ум многим, а сейчас высказанной вслух самим королем, буквально замерли, ожидая ответа главного бомбардира.
– Нет, ваше величество, я не считаю, что мы заведомо проиграли осаду, – твердо заявил маэстро фейерверкер.
В шатре раздался дружный вздох облегчения. Многим присутствующим показалось, что даже сам король Стефан Баторий, имевший в просвещенной Европе почетное прозвище «непобедимый», украдкой перевел дух.
– Дело в том, – как ни в чем не бывало, продолжил маэстро, словно не заметив реакцию на свои слова, – что в производимом русскими обстреле наблюдались некие странности. Во-первых, по моим подсчетам по нашему лагерю работало всего лишь шесть орудий. Следовательно, отнюдь не все русские пушки способны стрелять на запредельную дистанцию. Это меня весьма радует, ибо доказывает, что тут дело не в каких-то новых небывалых зарядах и снарядах, а в самих орудиях, каковых у противника имеется лишь ограниченное количество. Во-вторых, меня поразил крайне низкий темп стрельбы. Интервалы между залпами были почти в шесть раз длительнее среднего европейского, да и обычного русского норматива. И, в-третьих, русские произвели всего лишь четыре залпа. Значит, что-то заставило их прекратить стрельбу. Вряд ли они внезапно прониклись духом истинного христианства и европейского гуманизма. Вероятно, их фантастическая система стрельбы имеет существенные технические ограничения. Не исключено, что русские больше не смогут применить по нам свои вышедшие из строя чудо-орудия. Таким образом, успех сражения в конечном итоге решат обычные вооружения. Но когда мы возьмем Псков, я покорнейше прошу ваше величество разрешить мне тщательнейшим образом произвести розыск участников сегодняшнего ночного артиллерийского налета и необычных орудий, примененных русскими. Я прошу также придать мне в помощь соответствующего специалиста, а именно маркиза фон Гауфта.