Я уже развернулся и взялся за занавес, как вдруг отец низким голосом медленно произнес:
– Подойди ко мне, Гармахис, бывший моим сыном и ставший потом предателем. Подойди ко мне, Гармахис, на которого Кемет возлагал все свои надежды и который обманул их. Значит, не напрасно я привел тебя сюда издалека! Значит, не напрасно я сохранял в своем теле жизнь, чтобы услышать, как ты крадешься по этим пустым святилищам, точно вор!
– О отец, – изумленно вскричал я. – Ты слеп! Как же ты узнал меня?
– Как я узнал тебя? И это спрашивает тот, кто постиг все тайны наших древних наук! Довольно. Я знаю, кто ты, ибо это я привел тебя сюда. Но лучше бы я никогда тебя не знал, Гармахис! Лучше бы Незримый призвал меня к себе, прежде чем я вырвал тебя из лона богини Нут, чтобы ты стал моим проклятием, моим позором и отнял последнюю надежду у Кемета!
– О, не говори так, отец! – простонал я. – Мое бремя, которое я несу, и так мне не под силу! Разве я сам не был обманут, предан и отвергнут? Пожалей меня, отец!
– Пожалеть? Тебя? А ты сам кого-нибудь пожалел? Ведь это из-за тебя благородный Сепа умер от пыток в руках палачей!
– О нет! Нет! Неправда, этого не может быть! – вскричал я.
– Да, предатель! Да! Он умер в нечеловеческих муках, до последнего дыхания называя тебя, его убийцу, честным и невинным человеком. Пожалеть тебя, пожертвовавшего цветом Кемета, лучшими, храбрейшими, достойнейшими гражданами ради объятий распутницы? Ты думаешь, эти благородные люди, которые сейчас трудятся в пустыне в подземных рудниках, жалеют тебя, Гармахис? Из-за тебя этот священный храм Абидоса разграблен, земли его отняты, жрецы разогнаны, и лишь я один, древний и немощный старик, остался оплакивать его гибель, его руины. Пожалеть тебя, отдавшего сокровища Кемета любовнице, которая предала тебя, твою страну, твое наследное право на трон и твоих богов? Вот моя жалость: будь ты проклят, плод моих чресел! Пусть вечный позор будет твоим уделом, пусть смерть твоя будет мучительной, и пусть преисподняя примет тебя после смерти! Где ты? Да, я ослеп, я выплакал глаза, когда узнал правду, хотя никто не хотел рассказывать мне о твоем преступлении, все близкие старались все от меня скрыть. Подойди ко мне, чтобы я мог плюнуть тебе в лицо. Изменник! Отступник! Презренный предатель!
Он встал с кресла – воплощенная ярость! – и пошел медленными, неверными шагами в мою сторону, рассекая воздух своим жезлом. Лик его был ужасен, но когда он подошел, протягивая ко мне руки, его неожиданно настигла смерть. Он вскрикнул и упал на пол, изо рта его потекла кровь. Я бросился к нему, поднял его голову, и он, умирая, прошептал: