Оставшийся путь они прошли в молчании. Насекомые бросались в лучи их фонариков, как пилоты-камикадзе.
Дойдя до хижины Флореса, Сенека сказала:
— Пожалуй, я не буду заходить внутрь.
— Я понимаю, но если ты останешься здесь, тебя съедят заживо.
Она с явной неохотой открыла дверь и вошла.
— Как ты думаешь, что Флорес использовал для освещения?
— Помню, я видел масляную лампу. — Он посветил на стол рядом с раковиной. Там действительно была лампа и коробка спичек. Несколько секунд спустя она засветилась теплым желтым светом.
Мэтт понимал, что Сенеку обидело его невнимание к надписи. Но эта надпись хотя бы отвлекла ее от убийства. Он смотрел на нее в мягком свете лампы, на медные пряди волос, упавшие на лицо. Откинув волосы, она прошлась по комнатам, осматривая вещи Флореса. Руки она скрестила, стараясь ни к чему не прикасаться, как в музее. Наконец она повернулась лицом к Мэтту.
— На что ты смотришь?
— Прости. Я просто восхищался твоей храбростью. Такой ситуации никому бы не пожелал.
Она потерла руки.
— У меня такое чувство, будто кожа в огне. Все ужасно, и я ничего не могу с этим сделать, и бежать некуда. Как будто мы застряли на темной стороне Луны.
— Надо только переждать ночь. Завтра уедем.
— Придется что-то об этом рассказать. Нельзя просто убить человека и уйти. Может, оставить записку, объяснить, что произошло?
— Кому? Здесь нет властей, только несколько островитян, и они не жаждут привлекать внимание ни к себе, ни к этому месту. О Флоресе говорят, что он скрывается в джунглях. Если кто-нибудь будет его искать и не найдет, то подумает именно это. И никто не знает, что мы здесь были.
— Капитан Мали-Мали знает.
— Верно, но он не знает наших имен. Мы скажем ему правду — Флореса здесь не оказалось.
Сенека, обхватив себя руками за плечи, смотрела на Мэтта. Наконец неохотно кивнула.
— Пожалуй.
— Сенека, это была самооборона. Он хотел убить тебя… нас.
Несколько секунд она молчала, но потом, казалось, слегка расслабилась, как будто ее беспокойство частично испарилось.
— Надо решить, как будем располагаться спать.
— Давай посмотрим, были ли у него простыни на смену. Ты можешь занять постель, а я устроюсь здесь.
— Нет уж, есть там чистые простыни или нет, матрас-то в крови.
— Тогда бери кресло, а я найду что-нибудь, чтобы соорудить постель на полу, — Мэтт раскрыл в спальне дверь кладовки.
Осмотрев немногочисленную одежду на вешалке, Сенека констатировала:
— Да, Флорес не старался заявить о себе в мире моды.
Мэтт вытащил с антресолей легкое одеяло.
Она принюхалась.
— Пахнет плесенью.
Мэтт развернул одеяло, помахал им в воздухе, потом сложил втрое по длине.