— Я думаю, Белль мухлюет. Но я позволяю ей выиграть. Для нее очень важно выиграть. — Даже эти несколько слов вызвали у Бренды одышку.
Подождав еще немножко, Сенека взяла ее за руку.
— Они хоть заботятся о тебе, мама? У тебя все в порядке?
— Да, но мне нужны игральные карты.
Сенека подошла к краю кровати и села.
— Надеюсь, у тебя все в порядке. — Она погладила мать по руке. — Думаю, ты бы мной гордилась. У меня были чертовски трудные две недели, но я еще на ногах. — «Звучит глупо, зато правда», — подумала она.
Было так странно разговаривать с Брендой, которая даже не узнает ее. Мать стала совсем чужой. Бывали дни, когда у нее случались непредсказуемые моменты прояснения. Поначалу периоды ясности были более долгими, но с годами сократились до нечастых искр, которые болезнь быстро гасила.
Сенека не представляла, как зацепить и вытянуть к реальности хотя бы небольшую часть сознания матери. После короткой паузы она начала сначала:
— Я только что вернулась из Мексики. Помнишь, я говорила, что мы с Дэном собираемся там пожениться? Помнишь?
— Ты заказала ушные свечи?
Сенека закусила нижнюю губу. До того как ее мать заболела болезнью Альцгеймера, она владела магазинчиком товаров альтернативной медицины. Ушные свечи были из его ассортимента.
— Да. Их уже отгрузили. — «Невинная ложь».Магазин продан год назад. Он никогда не был прибыльным, но в нули выходил. Она посмотрела на мать и ее привычно замутило. — Но я проверю еще раз. Мы не останемся без ушных свечей!
Сенека встала и поцеловала мать в лоб.
— Я люблю тебя, мамочка, — прошептала она. — Мне тебя очень не хватает.
— И не забудь эхинацею. Скоро сезон гриппа.
— Конечно. — Сенека помолчала. — Я обо всем позабочусь.
— Мне так хочется пить.
Сенека взяла с ночного столика пластиковый кувшин для воды. «Не просто пуст, а сух, как Аравийская пустыня. Когда его в последний раз наполняли? Пластиковая чашка в том же состоянии. Сучьи дети».Она схватила и кувшин, и чашку.
— Сейчас принесу воды.
Бренда Хант улыбнулась, но Сенека понимала, что не ей.
В коридоре Сенека остановилась у поста медсестер.
— Извините, — сказала она, глядя на молодую медсестру, которая болтала по мобильному, жеманно наклонив набок голову и хихикая. — Извините! — повторила она несколько громче.
Сестра закрыла телефон.
— У моей матери совсем нет воды, — сказала она негромко, но так, что ее голос был слышен очень хорошо и очень далеко.
— Скоро кто-нибудь придет…
— Нет, — сказала она еще громче. — Не «скоро», а сейчас. У нее нет воды уже бог знает сколько времени, и она очень хочет пить.