– Хорошо. Приладим ему «хвост» на денек-другой. А что вы там увидеть-то рассчитываете?
Опять двадцать пять! Как объяснить человеку, что ничего конкретного от этой затеи не ожидается и что это в принципе невозможно. Давно пора это понять.
Панюшкин молчал. Он, видимо, уже растратил весь свой запал еще раньше. Алевтина обещала держать рот на замке и стойко держала слово.
– Один день этого мальчика позволит понять некоторые закономерности, – спокойно произнес Турецкий. – На самом деле, мы знаем уже очень много, просто это надо сложить в определенную картину. Некоторые детали – и я думаю, весьма незначительные, – выпадают. Нам нужно их восполнить. Вот и все.
Он рассказал практически все, что вынес из разговора с Кирой. Все – да не все. Как они в принципе тогда вышли на Кравцова? Через его подружку, которой Кира рассказала про инцидент с отцом. Вот такая цепочка. Что это значит? Пока не ясно, но что-то значит определенно. В этой истории нет бессмысленных совпадений. Картина складывалась в голове – логичная, чудовищная, нереальная в принципе, но в данной ситуации единственно возможная. Полностью делиться своими соображениями по этому поводу Турецкий не счел возможным.
В любом случае, все смертельно устали. День был длинный. Хотелось уже что-то решить. И решили – за. Подгурский махнул рукой. Радовал хотя бы тот факт, что больше не придется напрямую дразнить людей, владеющих административным ресурсом.
Что до Панюшкина, то он, конечно, до конца понять полет фантазии московского следователя не мог, но у него было ощущение, что они разными путями пришли к одним и тем же выводам, озвучивать которые на данном этапе никому не хотелось. Панюшкин очень надеялся на результат завтрашней слежки.
По дороге в гостиницу Алевтина, наконец, открыла рот.
– В жизни не поверю, что ты решил остаться в этой дыре только из любви к искусству и любви к ближнему – это я наших коллег имею в виду. По-твоему, все это как-то связано со Смородским?
Однако, девочка сообразительная. Или просто слишком хорошо его знает.
– Да, я так думаю.
– Но как?
Он ответил после некоторой паузы.
– Не скажу, Аля, оставь это пока. Завтра станет ясно.
– Ты что, на самом деле думаешь, что слежка за пятнадцатилетним пацаном даст ответ на все вопросы?
– Да ничего я не думаю. Дай завтрашний день прожить. Увидим.
– Но мне важно понять. Просто ход мыслей уловить. А то я себя каким-то слепым котенком чувствую.
– Если тебя это хоть чуть-чуть утешит, скажу тебе, что чувствую себя не лучше.
– И все же ты настаивал на своем, убеждал Подгурского, столько нервов потратил. Из-за чего?