– Прости, Васек! Сейчас я вынужден бежать от полиции. Неприятная история, потом все расскажу!
И я смылся, дабы не видеть изумления и обиды на лице доброго товарища. Какие-то минуты – и я был уже в зоне free shop, бесцельно бродя мимо пестрых витрин, слушая возбужденную речь летнего жаркого народа со всего света. Вот тут, словно специально, чтобы отвлечь меня от переживаний по части моего поведения в глазах Васька, раздался очередной звонок майора Лучникова, вновь вернув меня к суровой прозе бытия с кражей века и чьими-то грубыми интригами по моей части.
– Приветствую тебя, Ален Жюльевич!
Одного этого обращения было достаточно, чтобы более-менее спокойно усмехнуться: приставка «гражданин» отсутствовала, и это было уже неплохо. Следует заметить, что Петр Иванович с первых же часов нашего знакомства просто обожал называть меня по имени-отчеству, несмотря на все мои попытки убедить его не делать этого. На взгляд майора, Ален Жюльевич звучит ничуть не хуже Степана Игнатьевича или любого другого имени.
– Вы не называете меня гражданином, стало быть, и арестовывать не торопитесь. Значит ли это, что случилось что-то еще?
Добрый человек беззаботно рассмеялся.
– Нет новостей – хорошая новость. Нет, ничего не случилось: ни новых анонимок, ни следов «Слезы небес», а звоню я тебе, мил-человек, чтобы успокоить твою душу. Во-первых, я только что от нашего шефа, который однозначно отреагировал на анонимку по твою честь. Он прочитал ее и крякнул: «Пудрят нам мозги». Так-то – можешь вздохнуть посвободнее. Ну а во-вторых… Помнишь, во время допросов ты очень настойчиво советовал мне проверить некоего переводчика, что совершенно неожиданно заменил вашего штатного сотрудника именно в день кражи?
– Ах, да, – я даже почесал затылок, припоминая – все это, казалось, было сто лет назад, в другой жизни. – И что – вы что-нибудь выяснили?
Петр Иванович крякнул.
– Мы выяснили, что Иннокентий Васильевич Зазнобин, который в тот день работал за переводчика, скорей всего, не имеет к нашей краже ровно никакого отношения. Мы не слишком нежно потрясли его за грудки, и парень сознался – буквально расплакался у нас на глазах. Оказывается, он учился во французском лицее в одном классе с одной девушкой, которая присутствовала и на вашей вечеринке, – Соней Дижон. Он был безответно в нее влюблен. В какой-то мере Кеша даже преследовал ее: по окончании школы и университета посещал все ее выставки, был там, где появлялась она. А тут прослышал о планируемой вечеринке в «Садах». Ваш переводчик – его однокурсник по МГУ, вот он и уговорил его на эту аферу – вроде как заболеть, а на подмену предложить его, Кешу. Уж больно он хотел полюбоваться на Соню. Вот только, боюсь, она его даже не заметила. Как ты думаешь – ведь ты с ней, кажется, знаком?