«Черт, у меня достаточно денег, чтобы нанять армию слуг и освободить ее от заботы обо мне. К тому же…»
У Джозайи нутро скрутило от мысли, что он превратится в жалкое создание, требующее заботы, даже если его дорогая жена напрямую не будет в это вовлечена. И от того, что Элинор будет жалеть его, становилось только хуже. Джозайя прижал ладонь к глазам, пытаясь жаром пальцев прогнать мрачный туман.
Он будет вынужден признаться ей в своей болезни, а когда именно – лишь вопрос времени.
Что ж, возможно, это к лучшему. Ведь тогда он увидит ее реакцию на его признание. И тогда ему не нужно будет до конца жизни мучиться и спрашивать себя, правильное ли решение он принял.
«Или ты можешь поступить как мужчина и положить всему конец раньше, чем до этого дойдет, Хастингс».
Он уронил руку и посмотрел на холст, на котором проступали первые штрихи портрета. Разбить ей сердце попытками избавиться от ее жалости? Нет, это была бы трусость. И Джозайя решительно отверг такую идею.
«Я скажу ей, когда это будет… приемлемо. Да, так тому и быть. А если она оставит меня еще раньше, то так будет даже лучше. Но я не укажу ей на дверь, пока мне не придется это сделать, черт побери! Я нанял Крида и навесил новые замки на ворота. К тому же предупредил Эскера, чтобы не пускал незнакомых визитеров, а его жена всегда очень осторожна при покупке продуктов, так что больше не будет отравлений. Но вряд ли Шакал намеревается привлекать к себе внимание перед встречей. Ведь тогда он лишился бы шанса заполучить загадочную безделушку, за которой охотится».
Джозайя отошел от холста, чтобы вытереть тряпкой руки. Эскер оставил на подносе газету, но Джозайя не мог заставить себя взять ее. Потеря способности читать жгла его эго и расстраивала больше, чем он хотел признать. Вчера Майкл прислал записку, и Джозайя долгие минуты безуспешно всматривался в нее, затем наконец признал свое поражение.
Хуже того: бреясь, он порезался не меньше трех раз и теперь собирался добавить это к перечню всех прочих обязанностей Эскера.
Господи, все происходило так быстро… Осталось очень мало времени, но его хватит для последнего широкого жеста – демонстрации портрета. И тогда докажет Элинор, что он человек слова. Кроме того…
Шаги Элинор прервали ход его мыслей, и Джозайя заставил себя улыбнуться, когда она вошла в комнату.
– Как твоя прогулка? – спросил он.
Перед Элинор снова возник образ Мэгги, стоявшей на тротуаре в кричаще ярком наряде. «Если бы не милость Господа, то там же оказалась бы и я», – промелькнуло у нее.
– Элинор… – Он поймал ее руку. – Что случилось?