Да и кухарь-то он был, признаться, никудышный. Пожалуй, самый никудышный на всем Черном море. А может быть, даже и на остальных морях.
Вечно все валилось у него из рук: ложки, плошки, тарелки, сковородки. Как-то, выйдя с вечера в море, рыбаки должны были обходиться за завтраком одной-единственной ложкой на всех. То-то досталось кухарю! Накануне, споласкивая ложки после ужина, он по рассеянности шваркнул их за борт вместе с водой из бачка.
— Ну что ты такой задумчивый? — попрекал его Володька. — Это на лавочке в сквере можно быть задумчивым. А море, учти, не любит задумчивых.
Зато Григорий очень быстро научился чинить сети, сушить их и убирать в трюм сейнера. А когда принимался сращивать концы пенькового троса или чистить металлической щеткой якорную цепь, то уж тут просто залюбоваться можно было его работой.
— Имеет талант в пальцах! — глубокомысленно говорил отец Володьки. Но тотчас же прибавлял, потому что был справедливым человеком: — А морских ног не имеет. И зачем ему, скажи, маяться в море? На берегу тоже работы хватает. Слесарь из него был бы подходящий.
Володька сердился на отца:
— Ну что вы, батя: мается, мается! Да, мается, но молчит! Сами ж видели. Чуть засвежеет, весь делается зеленый, но пощады у моря не просит. Зубы стиснет и работает!.. А ноги что! — Он пренебрежительно отмахивался. — Еще отрастут морские ноги!
Домой Григорий написал, чтобы не беспокоились за него, «все добрэ», у вожака ватаги принят как родной и ходит не только в море, но и в школу. Все довольны им, море — тоже. (Пришлось-таки взять грех на душу!)
…Летом ватага ловила кефаль, серебристые стада которой близко подходят к берегу. Осенью та же кефаль, войдя в возраст, называется лобанами. Рыбу лежень, плоскую камбалу, ловят на крючковую снасть. А ставрида по глупости идет на подсвечивание.
Чего только нет в этом Черном море! И названия-то у рыб диковинные, как они сами; расскажи в Гайвороне — не поверят.
Был в море, например, звездочет, забавный уродец. А еще морская игла, морской скорпион, морской таракан, морская собачка (умеет больно щипаться), морская лисица (или скат), морской петух, морской конек (похож на шахматного).
А у берега, под камнями, водились крабы, и среди них — стыдливый (назван так потому, что, будучи пойман, закрывает клешнями «лицо»).
В море обитал также моллюск-диверсант. На вид был безобидный червячок, но аппетит имел огромный; питался деревянными сооружениями: сваями и днищами судов. За три летних месяца успевал проточить доску до пяти сантиметров в глубину. Из-за него деревянные суда обшивают медью или цинком и стараются почаще вытаскивать на берег для просушки.