Кондрат знал, что его непьющий напарник любой прекрасной, с обильной водкой и доступными сестрами компании предпочитает уединение и добровольно сваливал, как только начальство разъезжалось домой, на этажи.
Там его всегда можно было найти за одним и тем же занятием – рука с зажатой вилкой или ложкой вознесена к небу, глаза горят в пылу обличительного азарта. И его умильно слушают кормящиеся возле стариков тучные тетки неопределенного возраста…
Иногда Кондрат возвращался в гардероб к утру, иногда – поздней ночью, падал на стоящий в холле глубокий мягкий диван и к Славе, в директорский кабинет, даже не лез.
Да и не обижался он на напарника за эту непонятную и невероятную привилегию – в конце концов, Слава не мешает ему трещать крыльями и токовать каждую смену, почему он должен мешать проводить ночи перед монитором? Должна же быть у несчастного, непьющего человека хоть какая-то отдушина. Почему директор пускает обыкновенного охранника в святая святых, в личный кабинет, для всех, кто хоть как-то сталкивался с охраной, оставалось загадкой. Славик же на прямые вопросы либо молча усмехался, либо отвечал очень конкретно, но не очень прилично. Постепенно от него все отстали, хотя и прилепили ярлык директорского стукача – ну как, не пьет и ночует в кабинете – кто ж еще?
Так получилось, что каждый вечер Слава сидел допоздна в Интернете, потом ложился на чистое, принесенное из дома белье и мирно спал до утра.
Нельзя сказать, что поначалу Кондрат не пытался соблазнить, сбить с пути истинного напарника. Пару раз он возникал на пороге кабинета, после наглого (хотя Кондрат уверял, что стук был игривый) стука, обняв за жирные талии пышущих перегаром и похотью баб. После бурного короткого разбирательства Слава завел себе двух врагов женского пола и укрепил Кондрата в его недоуменном уважении – непьющий человек, отказывающийся от дармового тела не укладывался ни в какие рамки.
… Слава выключил компьютер и сидел с закрытыми глазами – в темноте по веками вспыхивали искры и увеличивались, чтобы пропасть, крутящиеся огненные круги на фоне рябящих, путающихся и наползающих друг на друга строчек. Проморгав песок, который появился в глазах после четырех часового сидения за монитором, Славик потянулся, с хрустом выгибая суставы и, прихлебывая густой остывший чай, подошел к окну.
День, похоже, был прожит не зря.
С утра пришлось выбить зуб одному из послушных и ласковых сыночков, который пришел за остатками маминой пенсии – большую часть забирало государство за пансион – и, ошибившись дверью, забрал какие-то копейки у прикованной к кровати парализованной старушки. После чего поцеловал ее в лоб, чуть не отправив бедняжку раньше положенного к праотцам, и, выходя из двери, нос к носу столкнулся с медицинской сестрой, которая и подняла крик.