И, как назло, прямо напротив гардероба, где боролся с алкогольным мороком Кондрат, угнездилась Катя – стукачка, верные директорские уши. Рыхлая тридцатилетняя женщина, покрытая каким-то застывшим салом от прилизанных волос до домашнего халата, была почти слепа. Основные маршруты по дому престарелых она знала наизусть, что позволяло ей не только приходить в холл, где она часами слушала Радио Ретро, но и выводить на улицу своего сожителя – маленького, худого, сутулого и абсолютно слепого мужчину.
Впрочем, баловала она его прогулками раз в несколько дней – но обычно сидела возле входа на диване или кресле, и с одуловатого бледного лица ее не сходило выражение застывшей настороженности.
И обо всем, что долетало до ее чутких ушей, немедленно становилось известно директору.
Слава отошел от окна – одинокий слабый фонарь в плотно обступившей его тьме навевал какую-то иррациональную тоску – и вытянулся в кресле. Да, день прожит не зря. Сыночек, хочется надеяться, забудет дорогу в пансионат на ближайшие месяцы хотя бы, с аквариумистом – Рыбаком надо будет наладить более близкие отношения, может, даст когда-нибудь работу, а на слепую Катю просто плевать. Директор тертый вояка, прекрасно знает, что за народ во времена стихийного накопления капитала идет в охрану.
Слава, преодолевая приятную усталость, поднялся, чтобы разобрать постель и продолжить несение службы, когда из-за дверей донесся гулкий голос Кондрата, неразборчиво что-то бубнящий. И через промежуток времени, за который и сигарету не зажечь, ручка двери директорского кабинета защелкала – первая, вежливая попытка зайти. Славик усмехнулся. Потом напарник начнет стучать кулаком, потом ногой – и вот тогда надо будет открыть, взять его за шкирку и проводить до раздевалки. Ну и можно будет ложиться.
И Кондрат действительно начал стучать – правда, как-то очень тихо и, для его мосластых длинных рук, слабо. Решив, что такой стук – признак крайнего опьянения, и если у товарища нет даже сил для ударов, то транспортировать его до дивана надо срочно, пока может стоять на ногах. Уже собравшись распахнуть дверь и принять перебравшего напарника в объятия, Слава замер, держась за ключ – в басовитое бормотанье Кондрата вплелся каким-то вопросом негромкий женский голос. Матюгнувшись в пол голоса – ну как избавится от дружеской манеры устраивать его личную жизнь – Слава распахнул дверь, ожидая увидеть очередную отъевшуюся на скромных старушечьих пайках санитарку – и от неожиданности попятился.
Рядом с Кондратом, который глупо ухмылялся и пожимал плечами, стояла, с вызовом вздернув круглый волевой подбородок, там самая девица из ночного приключения.