– Она опять ушла из дома. – заявил мужчина, разглядывая охранника, как неведомого зверя – вы ее видели сегодня?
– Да – Слава вонзил вилку в остывшее мясо – она здесь. На третьем этаже. Тридцать шестая комната.
Мужчина резко повернулся, но потом помедлил и достал из дорого кожаного портфеля бутылку с золотистой этикеткой.
– Ну хорошо, деньги вы не взяли… а от коньяка же вы не можете отказаться?
– Какая разница, уважаемый – ответил Слава – он расправился с мясом и вытер рот, на этот раз куском газеты. – Какая вам разница, возьму я коньяк или нет? Вставать на пути этой старушки я не буду. К тому же я не пью. Поговорите с другими сменами. Может, у них хватит совести ее задерживать. А вот в мое дежурство она будет проходить беспрепятственно.
Мужчина застыл в нерешительности, потом махнул пухлой рукой, поставил коньяк на стол и быстро ушел.
На третьем этаже он не задержался – быстро вернулся, ведя под руку маленькую, смотрящуюся против него ребенком, худенькую и седую старушку. Впрочем, шла она уверенно и энергично что-то выговаривала, подняв лицо к нависшему сверху, как гора, сыночку. Перед выходом она остановилась, подбоченилась, и до Славы донеслось.
– Знаешь что, дорогой? Я кандидатскую диссертацию защитила, когда у меня пятеро детей было. Ага?
Тут же выяснилось, что у сына, который как-то сразу растерял всю свою вальяжность, были причины спешить. По коридору быстро приближался старик в спортивном костюме и белых кроссовках. Настигнув мать с сыном, он сунул мужчине под нос крепкий сухой кулачок и заговорил неожиданным сдавленным басом.
– Если ты еще раз посмеешь зайти без стука, я тебе, боров мелкоглазый, нос расквашу и зубы все повыбиваю, понятно? Ты еще в тряпки срал, когда мы с твоей мамой… да как ты смеешь…
– Саша, ты что!!!
Вклинилась между ними женщина, и вовремя – побагровевший сын уже пошел на старика с кулаками, но и тот не собирался отступать.
Слава, спрятав улыбку – какие страсти здесь, однако!! – пошел разводить и успокаивать драчунов. Теперь громоздкого мужчину оттесняла энергичная женщина (старушкой называть ее язык не поворачивался) тот разъяренно сопел и все пытался ее обойти, а Слава отвел и усадил на диван, обняв за плечи, старика – разлучника. Под костюмом чувствовалось крепкие для солидных лет руки, и, приглядевшись, Слава узнал бегуна, который один раз удивил его, придя в полночь запыхавшийся и взмокший. Старик приглаживал седой венчик вокруг блестевшей лысины и сверкал очками в сторону возлюбленной – а она, уже вытолкав за дверь сына, вдруг послала деду воздушный поцелуй.