— Не сказали, но думаете только об этом.
— Вам просто кажется.
— Мне ничего не кажется, — упрямо мотнул головой пилот. — Сказал же вам: я разбираюсь в женщинах.
— Мы с вами уже виделись когда-то, не так ли? — спросила я, стараясь увести его от неприятной темы.
— Естественно, виделись! — губы пилота раздвинулись в улыбке, обнажив сгнившие корешки зубов и несколько железных коронок. — И не раз…
— Почему же я не могу вспомнить ваше имя?
— Вы можете. Просто вы боитесь его вспоминать.
— Глупости! Ничего я не боюсь! Просто не могу вспомнить…
— Меня зовут Израиль.
— Как вы сказали?
Он медленно наклонился и очень осторожно положил ладонь мне на плечо:
— Израиль…
Я вздрогнула и открыла глаза.
— Уже Израиль, Валечка. Поднимайся!..
Паулина сняла руку с моего плеча и бодро выпрямилась.
Я смотрела на нее, силясь понять, что происходит.
— Тебе приснился дурной сон? — небрежно поинтересовалась Паулина.
— С чего вы взяли? — пробормотала я, отстегивая ремни безопасности и заглядывая в иллюминатор. Самолет с выключенными двигателями стоял в полуосвещенном ангаре без окон.
— Просто показалось…
Когда вслед за Паулиной я спустилась по трапу, то сразу же увидела Дова. Совершенно седой израильтянин улыбался так естественно, словно встретил меня там, где и привык встречать последние три недели — застывшей в ожидании новостей за круглым столом конспиративной квартиры в Париже.
— Как долетели, дамы? — по-английски спросил Дов, пожимая руку Паулине, но глядя при этом на меня.
— Замечательно, — сказала моя наставница и нахмурилась: впервые за время наших совместных странствий ей оказывали внимания меньше, чем ее нетитулованной спутнице.
— Добро пожаловать в Израиль!
Улыбаясь, Дов протянул мне руку.
Я опустила саквояж и, преодолев внутреннее сопротивление, слегка пожала сухую, твердую как доска, ладонь израильтянина.
— Прекрасно выглядите, мисс Спарк.
— Вашими молитвами, — по-русски пробурчала я.
— Простите, что вы сказали? — по-английски переспросил Дов.
— Я спросила, как поживает Якоб? — переходя на английский, пояснила я.
— А кто это, простите?..
— Так, один немолодой еврей с печальными глазами.
— В Израиле таких примерно половина…
К этому моменту терпение Паулины, подозрительно вслушивавшейся в нашу содержательную беседу, иссякло:
— Мы уже можем ехать или необходимо выполнить какие-то формальности?
— Никаких формальностей, мэм, — лицо Дова сразу же посерьезнело. — Вас уже ждут…
Ангар, в который загнали нашу «Сессну», комфортом и изяществом отделки явно уступал и парижскому, и римскому. Правда, имел то же преимущество, что и его зарубежные собратья — абсолютно замкнутое пространство и отсутствие посторонних глаз. Как я ни всматривалась, обнаружить в ангаре еще кого-нибудь, кроме Дова, так и не смогла. Даже экипаж «Сессны», судя по всему, собирался покинуть серебристое чрево только после того, как выметутся из поля зрения его непоседливые пассажирки.