Свидетельствую перед Богом, что я никогда не замышлял никакого зла против кого-либо. Я всегда желал лишь добра, став его другом и делателем. Я полагаю, что сумел предоставить Вашему Святейшеству самые яркие доказательства моих добрых намерений. Но к чему все это! Удар нанесен, ненависть удовлетворена, лукавый раб примерно наказан. К чему мне приносить ставшие излишними оправдания? Конечно же, ни к чему. Разве что для того, чтобы сообщить Вашему Святейшеству о том, что Ваше негодование несправедливо.
Бог, являющийся моим Свидетелем, да будет мне Судьей”.
Это патетическое письмо не нуждается в комментариях. Разумеется, престарелый патриарх не ответил на него. Нектарий не роптал против своих врагов. Он совершенно вверил всего себя Богу. Сердце его было чистым, а тот, “у кого чистое сердце, — писал он, — кто не испытывает обвинений со стороны своего сердца, кто творит добро и то, что угодно и совершенно в глазах Божиих, кто тщательно соблюдает заповеди Божии, тот имеет смелость предстать перед Богом. Все, о чем он просит, он получает от Бога. Имеющий чистое сердце является возлюбленным чадом Божиим. Дух Сына живет в его сердце, он получает все, что просит, находит все, что ищет, и ему открываются двери, когда он стучит. Кто может быть блаженнее такого человека! Какого блага он может быть лишен? Разве в такой блаженной душе не собраны все блага, все харизмы Духа Святого? Чего ей не достает? Ничего! Да, ничего, возлюбленные братья во Христе!”
Исполненный всеми благами Божиими, Нектарий был лишен в греческой столице всякого человеческого утешения, лишен даже хлеба насущного, влачил, по его собственному выражению, жалкое существование.
Однако Бог воздал ему за терпение в испытаниях. Однажды, обойдя коридоры Министерства по делам религий в поисках назначения на любое, самое незначительное, место проповедника, он спускался по министерской лестнице в слезах и в печальном расположении духа, когда по этой же лестнице поднимался мэр города. Встретившись с ним, Святитель поведал ему свою историю: “Я просил министра назначить меня проповедником куда-нибудь в провинцию. Он ответил мне, что, несмотря на огромную нужду в хороших проповедниках, он не мог удовлетворить мою просьбу, поскольку у меня нет греческого подданства”.
Действительно, родившийся во Фракийской Селибрии, Нектарий был турецким гражданином и не мог претендовать на греческое подданство. Однако мэр отправился вместе со Святителем к министру. И в тот же вечер Нектарий был назначен проповедником.
Великий иерарх, украшение Церкви Александрийской, стал простым провинциальным проповедником в провинции Эвбея. Но он был счастлив, а сердце его — умиротворено. Но и здесь его ждали тяжелые испытания. Обратившись к пастве со словом проповеди, возвышенной, божественно вдохновенной и святой, он встретил в ответ решительное неприятие, более того — неприязнь. Клевета предварила его и здесь, и говорил он перед аудиторией индифферентной и иронически настроенной. Святитель дошел до кульминации моральных страданий, но не отчаивался, помня о словах Апостола Петра: