Что это было?
снова повернулся я к девушке. Красивой, надо сказать, девушке. А сейчас вообще эффектной, в коротких шортиках и топике. Но та вместо ответа всхипнула, и осела на землю. А из ворот выскочил еще один тип, тоже в чулке. Ну да, я много-то не шумел. Вот только у этого арматурина была, с приваренной крестовиной. Так что мне пришлось схватить из тачки свой багорик и шагнуть вперед. Тут и немного светлее, и девчонка под ногами не путается.
Тип, не долго думая, попробовал меня навернуть своей железякой с богатырского замаха, но я шагнул влево, ловя арматуру на древко и уводя удар в сторону, а потом резко, тычком тупой стороны ударил его в солнечное сплетение. И практически тут же, всей своей тяжестью и обеими руками, середкой древка по макушке. Тип молча лег у моих ног, надеюсь что живой, а то у меня с перепуга сердца ходуном заходится.
Мама!
моя одноклассница вскочила, и рванула во двор. Ну а я за ней, эти, похоже, пару минут полежат.
Сайорка взлетела по лестнице, и отлетела вниз от сильного удара по лицу. А я с ужасом увидел блеснувший ствол пистолета, который вытягивал из-за пояса еще один хрен в чулке, и длинным выпадом ударил его острием гарпуна в пах. Единственное место, куда я уверенно дотягивался. И попал, хорошо попал. Аж чвакнуло, а чулкоголовый в негромким воем схватился за причинное место, где сейчас торчал мой багорик.
Сайорка вскочила, и длинным прыжком через пострадавшего грабителя, наверное, махнула в дом. А я подобрал пистолет (пневматика, чтобы его!), отбросил его в сторону, и затащил во двор обоих налетчиков. Содрал чулки с голов, и ими же стал вязать. Какие-то незнакомы молодые узбеки, годов по двадцать пять. Оба живы, тот, который на мой хук нарвался. В себя приходить начал, так что я ему в пасть сорванную с веревки тряпку засунул. Ничего, главное все живы, а Абдуразак-ака человек здесь не из последних, богатый, уважаемый, пусть он с полицией объясняется.
Подойдя к третьему, я поглядел на окровавленные руки, которыми тот, скуля, прикрывает свои причиндалы. Похоже, что-то я ему все-таки пропорол. И сдернул с него чулок.
Ибрагим!
Млядь! Как же я попал! Это же младший из сынов нашего районного раиса! Ходили слухи, что он в дурной компании обретается, анашой побалывается. Но что такое может быть – мне и в страшном сне не могла присниться.
Я, несколько ошалев от нахлынувших в голову вариантов – главный из которых – бросить все и валить в Туркмению и пробовать через нее перебраться в Россию, что не обратил внимания на вышедшую из двери девушку. А та коротким и сильным ударом топорика с мерзким, глухим звуком пробила Ибрагиму висок.
-Ты чего? – я подскочил к девчонке, и, схватив за руки, тряхнул, отчего топорик отлетел в темноту.- Ты что сделала, дурра?!!!
-Не ори, соседи спят, – злой, шипящий как у кобры голос Сайорки привел меня в чувство. – Они убили отца и мать, братик без сознания. Так что не надо, – тут девушка глянула случайно на растекающуюся из-под расколотого черепа кровищу, и, схватившись за горло согнулась в рвотных спазмах.
А я лихорадочно думал, что делать. Раис района вроде как белый и пушистый, но только вроде. Он Каримову дорогу не перебегал, особо в политику не лез, но про него нехорошие слухи ходили. И про исчезнувших в пустыне конкурентов, и про сгоревший завод, который он не смог к рукам прибрать. А за сына он вообще и мой, и Сайоркин дом спалит вместе с нами, если узнает.
-Что молчишь? – девушка пришла в себя, и уже даже умылась под небольшим фонтанчиком.
-Думаю. Если Салиев узнает – нам точно не жить. – Мне не хотелось умирать, честно. Очень хотелось жить, и жить на свободе. А если Абдуразак-ака погиб, то кто мне поможет?
-Так это Ибрагим? – девушка глянула в залитое кровью лицо, с трудом снова справилась с тошнотой.- А с этими что делать?