Они никогда не бывали в подземном КП в Данфер-Рошро.
Около баррикад на перекрестке бульваров Сен-Мишель и Сен-Жермен, прозванном «перекрестком смерти», граната, брошенная с крыши, разорвалась перед ними. Леа, шедшая немного позади, почувствовала, как ее что-то царапнуло по голове. Как в замедленной съемке, она увидела, как Пьеро взлетел и изящно упал. Люди в белом крутились вокруг них. Серое небо покачнулось, и деревья бульвара склонились над ней.
— Ну вот и все. Вы можете возвращаться домой.
Леа выпрямилась, немного ошарашенная. Молодой врач помог ей спуститься с операционного стола.
— Следующий.
Мужчину, раненного в живот, уложили на стол.
— А где мой кузен?
— Я не знаю, — ответил врач, — спросите у входа.
До вечера Леа в платье, выпачканном кровью, с широкой повязкой на голове бродила по коридорам центрального госпиталя в поисках Пьеро. Никто не знал, что с ним произошло. Санитары, принесшие его, исчезли.
— Приходите завтра, — говорили ей везде.
Наконец она решилась уйти из центрального госпиталя. Сжалившись над ней, полицейский с повязкой ФВС провел ее по паперти Нотр-Дам и оставил на улице Сен-Жак, где боец ФВС позаботился о ней и проводил до квартиры на бульваре Сен-Мишель.
В квартире был только Франк. Не говоря ничего, он проводил ее в свою комнату, приготовил ей ванну и помог раздеться. Пока она мылась, он принес ей чай. Завернув ее в слишком широкий для нее халат, он уложил ее и держал за руку, пока она не заснула. Они не обменялись ни единым словом.
«Режьте! Режьте! Кровопускание хорошо в августе, как и в мае!» Крик Таванна, раздавшийся 24 августа 1572 года, в ночь Святого Варфоломея, во время избиения протестантов, стучал в голове Леа.
Сегодня утром, готовя завтрак для Шарля, она посмотрела на календарь и увидела, что это был день Святого Варфоломея. Это напомнило ей «Жизнь Карла IX» Брантома, которую она прочла, проглотив перед этим «Графиню де Монсоро», «Сорок пять» и «Королеву Марго» Александра Дюма, куда вписалась эта мрачная фраза. В ее сне смешались немцы и наемники Гизов, бритые женщины и адмирал де Колиньи, ФВС и будущий Генрих IV, трупы, брошенные в Сену, тела, сожженные из огнеметов, и Карл IX, стреляющий из аркебузы через окно своих покоев в Лувре.
— Вставай! Вставай!
Леа открыла глаза.
— Что тебе?
Франк, очень возбужденный, утратив свою обычную флегматичность, вращал ручки радиоприемника.
— Слушай!
«Парижане! Радуйтесь! Мы пришли к вам с вестью об освобождении… Дивизия Леклерка вступает в Париж!.. Через несколько минут она будет у ратуши! Не отходите от приемников… Вы услышите великие слова, которых вы ждете. Мы обезумели от счастья!.. Наша передача не подготовлена.: мы вещаем в трудных условиях; мы не ели три дня… Есть товарищи, бывшие в бою, которые возвращаются к микрофону… Мы, может быть, пьяны, но пьяны радостью, счастьем вновь обрести наш дорогой город…»