— Бить надобно в сердце, а сквозь руки неудобно.
Этот аргумент Тиана уважила.
— Может, медальон снять? — Клементина встала по левую сторону алтаря. — А то вдруг помешает.
— Не снимается, — вместо Тианы ответил Матеуш. — Уж больно зачарованный.
— Ничего, я его в стороночку сдвину… вы ж меня в жертву приносить будете, а не…
Демон кивнул, что именно так, именно в жертву, а все остальное — сие исключительно фантазии неких дев… одна из искомых дев густо покраснела, представив ключевую сцену новой истории, в каковой бедную жертву демон лишит невинности прямо на алтаре…
…жертва сопротивлялась. Сначала.
— А вы заклятье читать будете? — поинтересовалась Тиана, вновь глаза закрывая. — Если будете, то тогда не над ухом, ладно? А то я жуть до чего не люблю, когда над ухом болбочут… отвлекает.
Тиана немного поерзала и, выдохнув, сказала:
— Усе. Режьте. Готовая я…
…далеко, за гранью рассмеялся тот, чье имя Себастьян поклялся более вслух не произносить. И смех его заставил содрогнуться, что дом, что черный алтарь, что демона.
Клементина посерела.
А Ядзита закрыла ладонями уши.
— Он…
— Он рядом, — сказал демон, сгибаясь в поклоне. — Он грядет!
И Клементина заговорила. Себастьяну не был знаком этот язык, сухой, ломкий, слова которого легко слетали с губ серой панны.
С каждым — грань истончалась.
Ядзита, закрыв глаза, принялась раскачиваться и медленным, будто бы танцующим шагом, приблизилась к алтарю. Бледная кожа ее стала еще белей, под нею проступили черные ленты сосудов, а губы посинели, словно у покойницы.
— Эк вас… — пробормотала Тиана, которая, однако, лежала смирно, не делая попыток алтарь покинуть. Вряд ли бы ей, конечно, позволили, но все ж…
Мертвенным пламенем полыхали письмена.
Мелко дрожали стены… и Ядзита, зачарованная не то заклятьем, не то музыкой, которую слышала лишь она, занесла нож. Кривое лезвие скупо блеснуло в лунном свете.
И опустилось, чтобы отскочить от плотной чешуи.
— Извините, — сказала Тиана, широко улыбаясь. — Эт у меня нервическое… одни сыпью покрываются, другие — чешуей…
Плотные четырехгранные пластины расползались по груди, по плечам, заковывая хрупкое девичье тело в непробиваемый панцирь. Ядзита вновь ткнула кинжалом, но скорее для острастки, а может из любопытства.
Клинок скрежетал, оставлял царапины, но чешую пробить не мог.
— Ты… — Клементина стиснула кулаки. — Ты… наглая подлая девка…
— Извините, — в голосе Тианы Белопольской не было и тени раскаяния. — Я не нарочно. И вовсе я даже не наглая! Я просто в себе уверенная и с пониманием. В нынешнем-то мире, панна злодейка, иначе никак. Сиротинушку каждый-то забидеть норовит…