Ли Соер сделал шаг вперед и опустился у края самолета. Вот он в свои почти пятьдесят лет, половина из которых отданы ФБР, снова тщательно изучает роковые последствия чих-то дел.
Он расследовал катастрофу в Локерби. Огромная работа, в ходе которой было распутано почти безнадежное дело. Тогда микроскопическая деталь обломков «Панамэрикен» вывела на след. При взрыве самолета практически не остается заметных следов. По крайней мере, специальный агент Соер так думал до этого дня.
Его внимательные глаза переключились на сотрудника НСБТ.
— Джордж, какие наиболее достоверные версии у тебя на данный момент?
Каплан потер подбородок и стал рассеянно чесать щетину.
— Мы узнаем гораздо больше, когда найдем «черный ящик», но одно не вызывает сомнений: у самолета оторвалось крыло. Однако такое не происходит просто так. Мы точно не знаем, когда именно это случилось, однако радар показывает, что большая часть самолета, теперь мы знаем — это крыло, отделилась во время полета. Когда это случилось, само собой разумеется, спасения не было. Первое, что приходит в голову, — ошибка при проектировании привела к роковым структурным изменениям. Но Л500 — современный самолет, созданный на лучшем заводе, значит, подобная ошибка столь маловероятна, что я не стал бы долго останавливаться на ней. Итак, может быть, усталость металла. Но этот самолет не успел подняться в воздух и две тысячи раз — он практически новенький. Кроме того, все аварии в прошлом, причиной которых становилась усталость металла, начинались с фюзеляжа, ибо давление при сжатии и разжатии кабины способствует этому. Крылья самолетов не подвержены давлению. Поэтому усталость металла придется исключить. Посмотрим на окружающую среду. Удар молнии? Молния попадает в самолеты чаще, чем кажется. Однако самолеты оборудованы так, чтобы справиться с этим. Поскольку молния опасна лишь при контакте с землей, столкновение с ней в самолете может, в худшем случае, привести к ожогу кожи. К тому же перед катастрофой не поступало сообщений о молниях в этом районе. Птицы? Покажите мне птицу, летающую на высоте тридцати пяти тысяч футов и достаточно крупную, чтобы оторвать крыло у Л500, и тогда можно обсудить и такой сценарий. Также совершенно ясно, что не произошло столкновения с другим самолетом.
С каждым словом голос Каплана становился громче. Он умолк, чтобы отдышаться, и еще раз взглянул на остатки металла.
— И к чему же мы пришли, Джордж? — спокойно спросил Соер.
Каплан оглянулся. Он вздохнул.
— Дальше рассмотрим возможное механическое или не связанное с проектом повреждение. Роковым для самолета становится совпадение нескольких аварий, происходящих почти одновременно. Я слушал запись разговора пилота с диспетчерского пункта. Командир корабля по радио перед самым крушением передал сигнал бедствия, хотя из того немногого, что он сказал, ясно, что на борту не знали причину случившегося. Ответчик самолета все еще передавал сигналы до взрыва, так что, по крайней мере, некоторые электрические системы до того момента работали. Допустим, в то же время, когда произошла утечка горючего, загорелся двигатель. Многие посчитают этот вариант возможным. Двигатель вспыхнул, раздался взрыв, и крыло отлетело в сторону. Или же взрыва на самом деле не произошло, хотя все бесспорно говорит об обратном. Пламя могло ослабить и вывести из строя лонжерон, после чего оторвалось крыло. Это может объяснить, что, по нашему мнению, случилось с рейсом 3223, по крайней мере на ранней стадии. — Голос Каплана звучал не очень уверенно.