– Вам налить воды, фру Ольсен?
– Нет. Не нужно.
Людям сложно менять привычки – любимая марка сигарет, ботинок, часов, печенья. Мелочи, которые со временем перестаешь замечать: манеру выжимать пасту из тюбика, сворачивать фантик от конфеты, чиркать спичкой, завязывать узлы и все такое.
Помнится, герр Бьёрн сам говорил мне об этом. Я горько вздохнула – он был хорошим психологом. Гораздо лучшим, чем я. Представляю, как он от души веселился, когда я шарахнулась от собственного пальто. Еще он говорил: самое главное, собраться и продержаться первые минуты, чтобы выжить. Не думаю, что герр Хольмсен считал меня умной дамой, способной воспользоваться его советами.
Но я выжила, значит, чему-то успела научиться…
– Вероятно, нам пора идти. Подпишите протокол, фру Ольсен. Здесь и здесь.
– Мы будем вынуждены пригласить вас для уточнения показаний еще раз, когда завершим дело. Идут проверки служебного соответствия в аппаратах полиции Осло и Интерпола, у герр Хольмсена определенно имелись подельники среди официальных лиц. Пожалуйста, оставайтесь в городе до завершения следственных действий.
– Ее арестовали? Даму, которая называла себя «Мадам Дюваль»?
– Подали ориентировку в международный розыск.
Прежде чем покинуть палату, полицейский офицер строго глянул на меня:
– Фру Ольсен, настоятельно рекомендую вам в случае угрозы жизни обращаться только и непосредственно в полицию! Если будет нужда, вас включат в международную программу защиты свидетелей.
– Большое спасибо, я так и поступлю, как только угроза возникнет… – Нет, на самом деле я не планирую звонить в полицию по такому деликатному поводу, как мое физическое существование. Просто готовлю почву, чтобы задать один вопрос, который не дает мне покоя. Обязательно нужно выяснить, где был Андрес, когда меня душили. Никто не покажет мне трупа Бьёрна, я сама не видела, как снимают кожаный шлем. Одни только тролли наблюдали собственными глазами, что происходило среди фьордов и пустошей на самом деле. Только они ничего и никому не скажут.
Мне придется выяснить самой. Потому что с некоторых пор я хорошо усвоила один урок: никому нельзя верить. Никому!
– Извините, я хотела бы узнать – герр Рёда, Андреса Рёда, отвязали?
– Вероятно, отвязали, раз он давал показания.
Я повернулась к полицейскому офицеру, расплывшемуся в двусмысленной улыбке, пока мне отвечал дяденька из Интерпола.
– Вы лично отвязывали герр Рёда?
– Нет, фру Ольсен. Я работаю в центральном аппарате здесь, в Осло.
– Но возможно кто-то сфотографировал его, перед тем как отвязать?
– Сфотографировал? Нет. Фру Ольсен, вы можете быть абсолютно спокойны. Полиция Норвегии не вторгается в частную жизнь граждан. Всего хорошего.