Дитрих хлопнул в ладоши, в хлопке потер руки, вернулся за стол.
– Нет худа без добра, как гласит русская поговорка. Верно, Кондаков?
– Есть такая, господин капитан, – кивнул тот.
– Ну вот, в ходе операции вы все познакомились. Таких совпадений не бывает. Не знаю, Дерябин, о чем вы сейчас думаете, только поверьте: я искренне рад такому ценному приобретению нашей школы, как вы. А ведь могли оказаться в другом месте. Чего там, вас уже могло и не быть…
…И вот теперь, под вечер, когда Николай Дерябин с молчаливого одобрения Дитриха собрал в столовой небольшую компанию, он лишний раз убедился в убийственной правоте слов немца.
Разлив принесенный шнапс по кружкам, Кондаков призывно поднял свою.
– Давай, старшой.
– Не серчай, – поддержал товарища Василий Боровой. – Служба такая.
– Почто ему серчать, когда мы теперь у него в подчинении? – искренне удивился Степан. – Про другое не забывай.
– Ты про что?
– Про то самое, Вася. У тебя ведь день рождения сегодня, старшой. Или как там тебя называть, чтобы правильно.
– Коля, – сдержанно ответил Дерябин. – Хватит этого.
– И то верно, – легко согласился Кондаков, по всему – более разговорчивый, чем его товарищ. – Так сечешь, Коля, об чем толкую? Живой ты остался, понял, нет?
– Именно сегодня?
– А то! Вот не выкликали бы тебя тогда из строя, дожил бы ты, парень, ровно до сегодняшней ночи. Поясни, Вася.
– Лагерь-то наш весь знаешь, куда согнали нынче? – Ухмылка Борового показалась Николаю злобной и торжествующей одновременно. – В лес, туда, к бараку. Там и ямы готовы, там их всех накроют. С землицей смешают рыбок красноперых…
5
Сумская область, район Ахтырки, апрель 1943 года
Немцы шли цепью.
Они двигались со стороны Охримовки, растянувшись в ширину, образовав по обе стороны шеренги полукруг и действуя, как загонщики во время облавной охоты. Это и была облава: в темноте маячили только темные продолговатые силуэты, и ночь с их стороны плевалась огнем – автоматы били скупыми короткими очередями. Пальба велась не прицельно. Нет смысла, когда и так ясно: никуда из мышеловки не выскочишь.
Партизан с неумолимой неспешностью гнали туда, где сброшенные с неба бомбы продолжали вздыбливать лес.
Их загоняли под бомбы.
Под свои же бомбы.
С той стороны, где, как знал Дробот, находился тот самый секретный объект, доносились не только взрывы. Там тоже шел ожесточенный бой, и чем ближе к тому месту теснила облава, тем яснее слышались крики и выстрелы, смешанные с периодическими разрывами. Казалось, криками боли наполнилось и пропиталось все вокруг. Роман, отстреливаясь на бегу и видя, как слева и справа падают, сраженные пулями автоматчиков, его товарищи, именно сейчас, в неподходящий для таких мыслей момент, отчетливо понял – там, в лесу, гибнут пленные из опустевшего лагеря. Их наверняка перевели туда заранее, и это значит: немцы знали о возможном бомбовом ударе. Не просто знали – ждали его сегодня, сейчас, потому зенитки молчат, не мешая бомбардировщику противника делать свое дело.