Подойдя к серой дощатой стене, высокий присел на корточки, опершись о нее боком. Дробот последовал его примеру, увидел протянутую руку, пожал ее.
– Кондаков. Семен.
– Рома… Дробот Роман.
– Я так гляжу, вы с тем вон ухарем чего-то делите…
– Мы просто из одного батальона. Он у меня консервы воровал.
– Вот шакал… Смешно, – Кондаков сплюнул под ноги, прокашлялся. – Слушай сюда. Я тут третью неделю гужуюсь. Летчик я, сбитый, возвращался с задания, дальше ясно? – Роман кивнул. – Кое-что в здешних раскладах скумекал. Хотя больше неясного, тут странно как-то все… Ты главное запомни, Рома: кто в лес на работу не пошел – дольше на день-два прожил. А в лагере, как ты понял, и это – за счастье.
– Что там такое?
– Черт его знает. Когда меня только сюда определили, люди туда вызывались по незнанию разве. Вообще-то оттуда не возвращаются. Только на подводах.
– На подводах?
– Думаешь, барахло, что на нас с тобой – оно с кого? А могилы мы здесь кому роем? Туда, в лес, нашего брата примерно раз в десять дней волокут. Могут без всякой переклички, только, похоже, нравится такая игра фрицам. Да и хиви не против, развлекаются… Там как в страшной сказке, Рома: сидит какой-то страшный зверь, жертв требует.
– Что-то я не пойму, Семен.
– Я сам не до всего еще дошел. Но мыслю так: в лесу немцы чего-то строят. Когда одна партия рабов выдыхается, их там же, на месте, шлепают. А делается это, по всему, для того, чтобы никто из них не вернулся сюда и не начал ничего ляпать.
– Куда это уйдет? Проще всех сразу в расход…
– Это ты так запросто себя приговорил. У фрицев, как я мыслю, на сей счет другие планы. И на весь этот лагерь – другие виды, свои какие-то. Но в лесу они строят что-то секретное, тут к бабке не ходи. Я разведчик, Рома, пускай и воздушный. Сколько раз такие вот всякие объекты высматривали с воздуха… Между прочим, такое у меня в этот раз было задание.
– В смысле?
– Проверить сведения, есть ли в указанном квадрате какое-то строительство.
– Проверил?
– Не успел. Сбили на подступах. Видать, охраняется.
Дробот задумчиво потер подбородок.
– Зачем ты мне это все рассказал?
– А Бог меня знает, Рома… Стоял за тобой, ты дернулся, я остановил. Теперь вот просвещаю.
– И многих ты так просветил?
– Я людей чувствую, Дробот.
– Ну, и чего почувствовал?
Кондаков оглянулся, снова сплюнул под ноги серую слюну.
– Когда ноги отсюда сделаем, будет что нашим рассказать. Я это место на карте с ходу найду и обозначу. Да и ты, похоже, не затушуешься.
Теперь огляделся Дробот, проговорил негромко:
– А что, отсюда можно бежать?
– Задумки есть кой-какие, – кивнул Кондаков. – И способ имеется. Только сработает один раз. И то для двоих. Самое большее – для троих. Потому и тихарюсь до поры, здесь не всякому доверять можно.