Она в самом деле много читала, отлично знала несколько языков и имела большие природные способности к музыке. Но под этим культурным налётом в ней хранилась большая доля природной дикости. В разговоре у неё подчас проскальзывали словечки, заставлявшие меня вздрагивать. Впрочем, этому нельзя было слишком удивляться, она рассталась со своим племенем, уже будучи взрослой женщиной.
Припоминаю одно обстоятельство, которое особенно поразило меня. Тут чрезвычайно резко сказалась дикость её натуры.
Мы шли по просёлочной дороге. Говорили мы о Германии, в которой она провела несколько месяцев, и вдруг она остановилась как вкопанная и приложила палец к губам.
– Дайте мне на минутку вашу палку, – шёпотом обратилась она ко мне.
Я подал ей палку, и она тотчас же, к великому моему удивлению, пролезла в отверстие в заборе, присела и затаилась там. Я всё ещё удивлённо смотрел ей вслед, как вдруг перед нею выскочил из травы заяц. Она швырнула в него палкой и попала; тем не менее зайцу удалось улизнуть, хотя и прихрамывая на одну лапу.
Она вернулась ко мне, вся запыхавшись, но с торжествующим выражением на лице.
– Я видела, как он шевелится в траве. Я попала в него!
– Да, и перебили ему лапу, – холодно добавил я.
– Вы сделали ему больно! – со слезами в голосе вскричал мальчуган.
– Ах, бедный зверёк! – в мгновение ока переменив тон, воскликнула мисс. – Я, право, в отчаянии, что поранила его!..
Она в самом деле как будто сильно сконфузилась и всю остальную прогулку больше молчала.
Я, со своей стороны, не мог слишком строго судить её. Её поведение было, очевидно, просто-напросто проявлением старинного инстинкта, который заставляет дикаря бросаться на добычу. Тем не менее эта сцена производила крайне неприятное впечатление в Англии, когда участницей её являлась прелестная, по последней моде одетая дама.
В один прекрасный день, когда мисс Воррендер не было дома, Джон Терстон показал мне её комнату. Там было много индусских вещиц, доказывавших, что она покинула родину не с пустыми руками. Присущая Востоку страсть к ярким цветам тоже наложила свой отпечаток на эту девичью комнату. Она купила на ярмарке целую кипу синей и красной бумаги и завесила ею стены своей комнаты, скрыв под нею скромные обои. Эта попытка воссоздать Восток в скромном английском жилище имела в себе что-то трогательное.
В первые дни моего пребывания в Данкельтуэйте странные отношения, существовавшие между секретарём и мисс Воррендер, возбудили во мне только любопытство; но потом, когда я заинтересовался красавицей англо-индианкой, мною овладело другое, более глубокое чувство.