Это было последнее из того, что я помню. А дальше – ничего: один сплошной провал в памяти. До того самого дня, как я пришла в себя, лёжа на кровати в комнате для больных в Тойнби-Холле. Мне сказали, что я выздоравливаю и что три недели с того самого ужасного дня я была в бреду, находясь между жизнью и смертью.
Не сохранилось ли у меня ещё каких-либо воспоминаний? Иногда мне кажется, что есть ещё одно. Будто был просвет в моём бредовом состоянии, и я на какое-то время пришла в себя. Как в тумане я вижу свою добрую женщину-сиделку. Вот она выходит из комнаты. И тут в неприкрытом окне появляется узкое бескровное лицо, и я словно слышу голос:
– С твоим красавчиком-женихом я свёл счёты, теперь настал твой черёд!
Голос кажется мне знакомым. Я уже слышала его прежде. Возможно, это было всего лишь сном?
«И это всё?» – спросите вы. Разве этого достаточно для того, чтобы какая-то истеричная дама могла позволить себе преследовать вполне безобидного учёного со страниц газет? Как можно на основании разного рода весьма поверхностных наблюдений и субъективных ощущений делать довольно-таки серьёзные выводы, намекая на совершение столь чудовищных по своей природе преступлений?
На это я могу ответить только одно: окажись я на мосту, по одну сторону которого находился бы Октавиус Гастер, а по другую – самый свирепый из хищников, что бродят по джунглям Индии, я без колебаний выбрала бы общество дикого зверя. Теперь моя жизнь разбита и утратила всякий смысл. Мне стало совершенно безразлично, как я закончу свои дни. В то же время хочу обратиться ко всем, кто прочитал моё послание: если моё предупреждение поможет предостеречь благородное общество от этого человека, уберечь достойных людей от его пагубного влияния, я буду считать, что мои труды были не напрасны…»
* * *
Не прошло и двух недель с того дня, как было дописано это повествование, – и Лотти Андервуд бесследно исчезла. Все поиски пропавшей оказались безуспешными. Вокзальный посыльный сообщил, правда, что видел, как некая юная леди схожей наружности входила в вагон первого класса в сопровождении высокого худого господина. В то же время совершенно нелепым выглядит предположение, будто мисс Андервуд могла позволить кому-либо увезти себя после понесённой ею невосполнимой утраты, не сказав притом ни слова своей матери. Тем не менее именно таково мнение полиции, и сыщики направлены по этому следу.
Как губернатор Сент-Китта вернулся на родину
Когда ожесточённая война за испанское наследство закончилась Утрехтским миром, множество владельцев судов, которых нанимали сражающиеся стороны, оказались не у дел. Часть из них вступила на более мирный, но гораздо менее доходный путь обычной торговли, другие примкнули к рыболовным флотилиям, а некоторые отчаянные головы подняли на бизань-мачте «Весёлого Роджера» и объявили на свой страх и риск войну против всего человечества.