Такой замечательный уикенд у вас стоил бы мне кучу бабок, и дело тут вовсе не в мелких крутежах в мое отсутствие, но в том, что подобные зехеры наверняка бы заметили члены одной из десятка контрольных возможных, а — в особенности невозможных — комиссий, а эти уже бьют по карману так, что очень даже больно. И что мне после такого вот контроля остается? Бить по карману работающего на меня ребенка (как правило, это девчонки), который продавал мороженое налево, поскольку дите и так является некредитоспособным, хотя удостоверение личности у него уже имеется? Я получу предупреждение или, в худшем случае, штраф, а дите заявит, что угостило мороженым своего любимого. Это вот его и ее мороженое мне может стоить даже и тысяч пять злотых, так что если ты перемножишь количество работающих у меня девчонок на число их любимых (а у каждой их, как минимум, трое), мой финансовый крах покажется тебе гарантированным.
Мало того, меня выставят хозяйственной преступницей, и на следующий раз разрешения на продажу мороженого в каких-то там Крупувках я уже не получу. Так что я езжу, приглядываю, присматриваю и сама превращаюсь в детектива, лишь бы только, Господи упаси, не залететь. Делаю я и другие вещи, о которых в письменном виде упоминать мне, ни под каким видом, не стоит, но ты уже понимаешь, что я имею в виду.
Так что я не приеду, хотя мне бы и очень хотелось.
А техосмотр моего порше вместе с заменой масла стоит мне около шести тысяч злотых, так что для необходимости проведения такого вот техосмотра я должна продать всего лишь восемнадцать тысяч порций сороженого, это после вычета накладных расходов, а это весьма и весьма, скажу тебе, нелегко.
С совершенно нелегким приветом,
Агнешка.
* * *
Божечки!!!
Вчера пришел к нам Кубацкий и очень так спокойно спросил, когда же мы выберемся! Еще он прибавил, что лично его дата особо и не волнует, но спрашивает он из любопытства, потому что новый владелец нашего дома наверняка вскоре захочет вселиться.
Мне показалось, что я его правильно не расслышала только потому, что так постарела.
А он талдычит свое и разглядывается по нашему дому так, словно тот уже и не наш.
Так вот, оказывается, что он одолжил кому-то там под залог нашего дома, понимаешь, нашего домика, двести тысяч злотых.
На это я ему отвечаю, что все это какая-то совершеннейшая чушь, потому что только мы могли бы, если бы уже так припекло, как законные владельцы, одолжить у него эти бабки под залог.
А он только смеется и говорит, что все это не так, другими словами, а кукиш вам с маслом.
Он эти бабки одолжил кому-то, кто у нас эту халупу уже купил.