— А вы не помните, в комнате у мисс Оринкорт когда-нибудь травили крыс?
Баркер неприязненно нахохлился.
— Насколько мне известно, сэр, никогда.
— Там что, крыс нет?
— Почему же, есть. Дама, о которой вы говорите, жаловалась горничной, та поставила там мышеловки и нескольких поймала. Как я слышал, эта дама не хотела, чтобы в комнате сыпали отраву, и потому ядом там не пользовались.
— Понятно. А сейчас, Баркер, если можете, расскажите подробно, как выглядела эта комната, когда вы вошли сюда утром в день смерти сэра Генри.
Старческая рука поползла ко рту и прикрыла задрожавшие губы. Тусклые глаза заволоклись слезами.
— Я знаю, вам это тяжело, — сказал Родерик. — Вы уж меня простите. Сядьте. Нет-нет, пожалуйста, сядьте.
Наклонившись вперед, Баркер сел в единственное в комнате кресло.
— Я уверен, вы сами хотели бы устранить любые опасные заблуждения.
Казалось, Баркер борется с собой: профессиональная сдержанность не позволяла ему поделиться личным горем. Но наконец с неожиданной словоохотливостью он выдал классический ответ:
— Уж больно не хочется, сэр, чтобы такую семью в какой-нибудь скандал впутали. В этом доме еще мой отец дворецким служил, у прежнего баронета, у троюродного брата сэра Генри — его сэр Уильям Анкред звали, — да я и сам при нем начинал: сперва на кухне ножи чистил, а потом меня в лакеи поставили. Сэр Уильям, он был джентльмен, он с актерами не знался, сэр. Для него это был бы тяжелый удар.
— Вы имеете в виду то, как умер сэр Генри?
— Я имею в виду, — Баркер поджал дрожавшие губы, — я имею в виду то, как в последнее время все в доме изменилось.
— Вы говорите о мисс Оринкорт?
— Тю! — произнес Баркер, убедительно доказав, что служит Анкредам всю жизнь.
— Послушайте, — неожиданно сказал Родерик, — а вам известно, что подозревают ваши хозяева?
Старик долго молчал.
— Не хочу я об этом думать, сэр, — прошептал он. — Прислуга много о чем сплетничает, но я сплетни не одобряю и сам в них не участвую.
— Хорошо. Тогда, может быть, расскажете про комнату?
Но из его рассказа Родерик почерпнул мало нового. Да, было темно, сэр Генри лежал на кровати скрючившись, «будто пытался сползти на пол», — боязливо добавил Баркер; в комнате отвратительно пахло, вещи валялись в беспорядке, шнур звонка был оборван.
— А где была кнопка? — спросил Родерик. — Сам наконечник?
— У него в руке, сэр. Он сжимал его в кулаке. Мы сперва не нашли.
— Вы его сохранили?
— Лежит здесь в туалетном столике, сэр. Я сам его туда положил, собирался потом починить.
— Вы его не развинчивали, не осматривали?
— Нет, сэр. Просто убрал в стол, а звонок отключил от сети.