— Не верю. Это небось она вам наговорила. Теперь-то я понимаю. — Миллеман повысила голос. — Какая же я была дура!
— Что вы теперь понимаете, миссис Анкред?
— У нее был разработан целый план. Да, без сомнения. Она знала, что Панталоша его любимица. На этом все и построила, а когда он изменил завещание, тут же его убила. А сейчас хочет вместе с собой потопить и моего сына. Я за ней давно наблюдаю. Она коварная, хитрая женщина и пытается заманить моего мальчика в свои сети. Он ведь щедрый, доверчивый и добрый. И к ней он был слишком добр. А теперь его судьба в ее власти! — пронзительно выкрикнула Миллеман и заломила руки.
Эта вспышка поразила Родерика, а кроме того, из его памяти еще не изгладилось впечатление, произведенное Седриком, и потому он не сразу нашелся что ответить. Пока он искал подходящие слова, к Миллеман отчасти вернулось прежнее хладнокровие.
— Что ж, раз так, то так, — бесстрастно сказала она. — Я старалась оставаться в стороне и, как могла, не давала впутывать себя во все эти их бесконечные сцены и идиотскую болтовню. Я с самого начала считала, что Анкреды правы в своих подозрениях, но думала, пусть разбираются сами. А ее я даже жалела. Но теперь искренне надеюсь, что она не уйдет от расплаты. Если смогу вам чем-то помочь, готова ответить на любые вопросы. С удовольствием.
«Черт те что! — мысленно ругнулся Родерик. — Прямо сплошной фрейдизм! Вот ведь дьявол!»
— Но видите ли, может оказаться, что никакого преступления никто не совершал, — сказал он. — У вас есть какая-нибудь теория насчет автора анонимных писем?
— Конечно, — с неожиданной живостью ответила она.
— Вы это серьезно?
— Письма написаны на бумаге, которой пользуются в школе для трудных детей. Не так давно Каролина Эйбл просила меня купить несколько пачек, когда я ездила в деревню. Я эту бумагу сразу узнала. Письма написала Каролина Эйбл.
Пока Родерик переваривал эту информацию, Миллеман добавила:
— Или Томас. У них с Каролиной очень тесные отношения. Он в тот раз половину времени провел в школьном крыле.
Глава четырнадцатая
ПСИХОАНАЛИЗ И КЛАДБИЩЕ
1
В манерах Миллеман Анкред сквозила некая грубоватая прямота. Это особенно ощущалось после спектаклей, которые разыгрывали Полина, Дездемона и Седрик. Грузная фигура Миллеман, большие руки с короткими пальцами, скучные обороты речи — все как нельзя лучше соответствовало ее натуре. Родерику неожиданно пришло в голову, что, может быть, покойный Генри Ирвинг Анкред, пресытившись аристократической родословной, тонкими чувствами и повышенной эмоциональностью своих родственников, выбрал себе такую жену именно потому, что у нее отсутствовали эти достоинства и она была просто обычная, нормальная женщина. Хотя можно ли считать нормальным слепое обожание, с которым она относится к своему богомерзкому сыну? «Поведение людей не подгонишь под какие-то стереотипы», — подумал Родерик. Уж кто-кто, а они с Фоксом знали это прекрасно.