— Я хотел бы услышать ваше личное мнение.
— Мое? — с неудовольствием переспросила она. — Боюсь, вам оно ровным счетом ничего не даст. В Анкретоне я всегда выступаю в роли стороннего наблюдателя. Только, пожалуйста, не говорите, что со стороны виднее. Я из тех наблюдателей, которые стремятся замечать как можно меньше.
— Хорошо, — бодро сказал Родерик. — Но у наблюдателя все равно возникают какие-то мысли. Итак, что вы думаете?
Она молчала, глядя мимо него в широкое окно.
— Я думаю, что это почти наверняка вранье и вздор, — после долгой паузы пробормотала она. — От начала до конца.
— Если вы нас в этом убедите, Скотленд-Ярд по гроб жизни будет вашим должником.
— Нет, но правда. Мои родственники такие сумасброды! Я к ним очень привязана, но вы себе даже не представляете, до какого абсурда они иногда доходят. — Ее голос угас. После некоторого раздумья она продолжила: — Впрочем, миссис Аллен с ними знакома. Она вам наверняка рассказывала.
— Да, кое-что.
— Во время войны им всюду мерещились агенты пятой колонны. Полина подозревала даже одного очень милого австрийского врача, который занимает сейчас важный пост в крупной клинике. А тогда он помогал ухаживать за «трудными детьми». Полина утверждала, что внутренний голос ее не обманывает. А потом она заподозрила в шпионаже бедняжку мисс Эйбл, которая якобы подрывала ее влияние на Панталошу. Мне иногда кажется, что Полина до сих пор не смирилась с уходом со сцены и постоянно изыскивает применение своему актерскому дарованию. И все Анкреды точно такие же. Мисс Оринкорт, разумеется, сразу же пришлась им не по нутру, а если Анкредам кто-то неприятен, он немедленно вызывает у них бог знает какие подозрения.
— Что вы сами думаете о мисс Оринкорт?
— Я? Она прелестна, правда? Я бы даже сказала, в своем роде она совершенство.
— Ну а кроме красивой внешности?
— А кроме внешности, там ничего и нет. Разве что еще изрядная доля вульгарности.
«Неужели она и впрямь способна рассуждать так непредвзято? — подумал Родерик. — Из-за Сони Оринкорт ее дочь потеряла немалые деньги. Возможна ли такая полная отстраненная объективность?»
— Вы ведь присутствовали, когда в судке для сыра обнаружили книгу о бальзамировании?
Она слегка поморщилась.
— Да, увы.
— Кто, по-вашему, мог ее туда положить?
— В первую минуту я, признаться, заподозрила Седрика. Хотя почему?.. Наверно, потому, что не представляю себе, как на такое отважился бы кто-нибудь другой. Но не знаю. Ощущение было ужасное.
— А кто мог написать анонимные письма?
— Вероятно, все это дело рук одного и того же человека. Хотя трудно допустить, чтобы кто-то из Анкредов… В конце концов, они же не какие-нибудь там… Не знаю…