– Много – это сколько? – спросил Ломаченко, который ждал своей очереди и только что засунул чистый тампон в прорезь своего бушлата. У него, похоже, тоже рана кровоточила. Пусть старший сержант и не висел на одной руке, пусть и не напрягал все тело, пытаясь выкарабкаться из трудного положения, все же подъем на площадку к «камню-банкиру» и ему дался, просто говоря, с дополнительными нагрузками.
– Много – это больше, чем в человеке есть, – сделал свой вывод ефрейтор Жулудков.
– Из меня сегодня вытекло, пожалуй, в три раза больше, чем во мне есть, – ухмыльнулся старший лейтенант. – Насквозь протекло, через все тело сверху вниз, и, кажется, в башмаках кровь хлюпает. И ничего, бегаю еще…
Вацземниекс резко сдернул приклеившийся к ране тампон. Старший лейтенант вздрогнул, но не издал ни звука. Он смотрел вниз, в ущелье, и первым заметил перемены.
– Фонари зажгли. Смотрят. Уже по ту сторону стены. Словно ищут знакомых.
– Если и ищут, то только нас с вами, товарищ старший лейтенант, – произнес старший сержант Ломаченко. – Других они в лицо не знают.
– Точно, нас ищут, – согласился Владислав Григорьевич. – На левую галерею полезли. Пробежали с фонариком.
– Тихо себя ведем, – сказал Ломаченко. – Сейчас правую будут осматривать и под нами окажутся. Может, сбросить им на всякий случай угощеньице? – Он показал зажатую в здоровой левой руке гранату.
– Отставить ресторанные замашки! – строго приказал командир. – Они и без нас себе стол обеспечат. С яствами на любой вкус.
Снизу, с угла верхней линии обороны правого фланга, раздался крик. Кричали, сообщая что-то, на иностранном языке. Похоже было, что на арабском. По крайней мере, слова звучали певуче, как и говорил минуту назад ефрейтор Жулудков.
Ломаченко не был уверен, что оттуда очень просят угостить их гранатой, памятуя запрет командира, стать официантом не спешил и только тихо прошептал:
– Не нашли. Плохо искать умеют…
– Эй! Эмир! – раздался снизу, со стороны стены, голос человека, плохо владеющего русским языком. – Выходи, все равно мы тебя найдем. Лучше сразу выходи…
– Кого они ищут? Своего эмира? – удивился Вацземниекс.
– Они ищут эмира отряда спецназа, – объяснил Владислав Григорьевич. – Они меня так между собой зовут, поскольку я официально не представлялся.
Спецназовцы улыбнулись.
– Повернитесь, товарищ старший лейтенант, – попросил Вацземниекс, пытаясь сделать перевязку через весь мощный корпус своего командира…
Эмир Аслан аль-Мурари проводил в качестве командующего операцией уже далеко не первую акцию. Не все они, конечно, были удачными, были и поражения, и потери, и отступления, близкие к бегству, но никогда еще он не нес столь катастрофических потерь. А теперь ему из-за предательства придется набирать новый отряд. Аслан не винил в гибели отряда спецназовцев. Они делали свое дело, и делали хорошо, и не они виноваты, что их сюда направили. Подсказку дал предатель. В результате погибли и спецназовцы, и почти весь отряд Аслана аль-Мурари. Но он-то сам остался! А победителем считается тот, кто остался в живых! Хотя такой горечи после победы он еще не испытывал…