Затем Черчилль обратил внимание Э. Бевина на необходимость строить политику на более длительную перспективу, а не только реагировать на события, происходившие в последние месяцы и годы. «Нравится ли это достопочтенному господину Бевину или нет, и нравится это нам или нет, но возникновение еврейского государства в Палестине является событием мирового значения, которое следует рассматривать с учетом его исторических перспектив. При этом речь идет о перспективе не в рамках жизни одного поколения или нынешнего столетия, а о перспективе в одну тысячу, две тысячи или даже три тысячи лет. Это – тот стандарт времени, который очень плохо согласуется с присущей нам постоянной стремительной сменой настроений и с тем переменчивым временем, в котором мы сейчас живем. Создание Израиля – это подлинное событие мировой истории. Тщетно даже пытаться сравнивать это с признанием или с претензиями на признание со стороны отдельных стран или коммунистических бандитов, с которыми мы сталкиваемся в Малайзии, или анархических сил, которые голландцы пытаются сдерживать в Индонезии».
Многие члены консервативной партии, включая и его самого, сказал Черчилль, «всегда имели в виду, что еврейский национальный очаг в Палестине может когда-нибудь развиться в суверенное еврейское государство». Когда же еврейский национальный очаг наконец обрел подобную форму, едко отметил Черчилль, «то именно Англия отказывается признать его, и, исходя из наших действий, нас начинают рассматривать как его злейших врагов. Все это вызвано не только умственной инерцией и отсутствием подлинного умения анализировать складывающееся положение дел, которым грешат члены британского правительства, но и также, боюсь, заметной склонностью проявлять пристрастия и предубеждения, которые явно демонстрирует наш министр иностранных дел».
Это было сильным выпадом в адрес Бевина. Когда послышались возгласы протеста со стороны некоторых парламентариев, Черчилль заявил: «У меня нет уверенности, что Бевин не испытывает предубеждений против евреев в Палестине».
Черчилль напомнил, что в мае 1948 года Бевин считал, что Арабская лига, основанная в Каире тремя годами ранее, «сильнее еврейского государства, и что именно она победит, если дело дойдет до сражения». Черчилль же придерживался иной точки зрения: «Я, конечно, чувствовал, что вид еврейских поселений, в которые вторгаются со всех сторон – из Сирии, Трансиордании и Египта, вторгаются со множеством танков и современного вооружения, представляет собой весьма устрашающее зрелище. Но я считал, что этот временный союз арабских государств распадется на части при первом же серьезном испытании. При этом я исходил из сделанной еще во время войны оценки степени боевых качеств и силы духа сионистской общины и возможной поддержки, которую она получит от сионистов во всем мире. Министр же иностранных дел оказался неправ. Он ошибался в фактах, ошибался в оценке настроений, ошибался в методах и ошибся в результатах, и нам очень жаль, что так случилось. Нам жаль министра, но еще больше нам жаль самих себя».