— Продадим и разделим деньги? — предложила Тасья, прекрасно понимая, что делить добычу попредметно просто невыгодно.
Лоренс согласно кивнул, в свою очередь придя к той же мысли. Усилием воли он не стал поднимать пространного вопроса: «Сколько все это может стоить?» — вспомнив давний разговор с Эбером, вполне доходчиво растолковавшим, что цена на редкие и топовые предметы определяется совсем не рыночным методом. Покупатели видят в диковинках не увеличение урона по монстрам, а исключительно способ выделиться, показать свои стиль и наличие денег. Зачастую обладатели редкостей за все время владения ими и вовсе не ударят монстров купленным посохом и не примут на дорогущий доспех удар врага — вещи выполняют функцию статуса, словно дорогой спорткар в блокированном пробками городе.
Пока вещи перекочевывали в кошелек шерифа — общепризнанно безопасное и удобное место, из дома показалась сначала голова гнома, а затем и он сам. Вид у гнома был сверхдовольный, ибо довольным он был решительно всегда, но сейчас светился особенно сильно. В правой его руке удерживался бочонок, в левой — черная оплетка повода.
— Ё-мое! — прокомментировал Лео вид того, что шло вслед за гномом, и на всякий случай забрался на верхнюю ветвь-плечо меллорна.
Логика, разумеется, нашептывала правильный ответ, сопоставляя ушедшего в дом единорога и вышедшее оттуда нечто, что шествовало в поводу у Эбера, но принять этот ответ через массу эмоций, главнейшей из которых была тревога, оказалось делом крайне сложным. Черно-красное создание в пятнах белоснежной шерсти, только усиливающей контраст с кроваво-красными украшениями, увитое десятками игл-шипов и опоясанное черными ремнями, цокало в полнейшей тишине антрацитово-черными подковами. Через длинный рог по спирали протянулась неровная багровая полоска, окончательно искажая образ доброго, светлого создания, заменяя его картиной страха и тоски.
Стремительным вихрем навстречу преображенному единорогу подлетел Арчибальд и с явной тревогой немного неловко обошел старого знакомого, то и дело принюхиваясь, словно не веря.
— Ты что с лошадкой сделал, изверг? — возмутилась Тасья, но подходить ближе не решилась.
— Нацепил одеяние гончей, — отозвался Эбер, прикладываясь к содержимому бочонка.
— Так оно же не работает на единороге!
— Знаю, что не работает, но ведь одевается? С трудом, конечно, зато каков результат! — повел рукой гном, указывая на Арчибальда, в очередной раз отпрянувшего от единорога — попытка по старой памяти лизнуть копытного завершилась ссадинами от колючих шипов и недовольным фырканьем зверя.