— А кто говорит? — спросил он.
— Меня зовут Питер. Пат дома?
— А кто такой… — начал было он, но тут я услышал удар, похожий на затрещину, детский визг и плач.
— Алло? — тяжело дыша, сказала Пат.
— Это Питер. Я…
— О, Питер, — прокричала она, — папа пьян, мама больна, я готовлю ужин для банды диких индейцев, и просто хоть на стену лезь!
— Пат, очень жаль. Я надеялся пообедать вместе, но…
— Слушай, милый, — заговорила она таинственным шепотом, — я сейчас уйти не могу, ты понимаешь, можно к тебе заскочить где-нибудь в восемь — полдевятого?
— Конечно, — неуверенно сказал я. — Отлично.
На самом деле я имел в виду только обед — ничего больше.
— Ты пока пойди поешь, — быстро сказала она. — Привет.
И повесила трубку.
Выходя из сортира, я купил два пакета радужных французских презервативов для Марты и Никки.
Снова приехав в «Краб-Палас», я съел соте из крабов с диким рисом и салат из помидоров с луком, запив графином домашнего вина.
Потом вернулся в мотель, уселся в шезлонг и смотрел на восходящую луну, потягивая «Танкре» со льдом.
Чуть позже девяти вихрем влетела Пат, растрепанная, в грязных шортах и майке, с перекошенной физиономией.
— Что за трахнутая семейка! — разъяренно вскричала она.
— Эй, — крикнул я, — успокойся.
— Налей-ка мне выпить, — на ходу попросила она. — Пожалуйста. Все равно что.
Я смешал хорошую порцию джина с тоником. Она проглотила залпом и перевела дух.
— Черт, черт, черт! — воскликнула Пат. — Извини за такие выражения, Питер. От меня несет как от козла. Можно душ принять?
— Давай, — сказал я.
Через пятнадцать минут она вышла из ванной, мокрая, молочно-розовая, вытирая волосы полотенцем.
— Чистое, сухое полотенце, — счастливо заметила Пат. — Боже, какое блаженство. Мама всю неделю не могла постирать, а папа никакой не помощник.
Я смотрел, как она вытирается. Тело ее привлекало меня, но в этом увлечении не было ничего сексуального. Не могу объяснить почему. Я налил себе джина с тоником и приготовил ей новую порцию.
— Ой, — сказала она. — Теперь я снова человек. Ты просто кукленок, спасибо, что так меня принял.
Она уронила мокрое полотенце на пол, села, скрестив ноги, на одну из кроватей и стала собирать волосы в конский хвост.
— Откуда ты, Питер?
— Из Нью-Йорка.
— Так я и знала. Когда уезжаешь?
— Завтра утром.
Она посмотрела на меня, подняв руки, чтоб заколоть длиннющие, выгоревшие на солнце волосы. И сказала:
— Возьми меня с собой.
Я медленно покачал головой.
— Ты женат?
— Нет, но у меня есть подруга, боюсь, она не поймет. Да и ты через год собираешься замуж — забыла?
— А знаешь, что со мной будет? — спросила она. — За пять лет я рожу пятерых, стану толстой и хворой, как мама. Мой муж будет пить, как папа, груди мои отвиснут до колен, волосы поредеют, и я никогда нигде не смогу побывать.