— Прекрасная идея.
Он пошел на кухню и вернулся с двумя запотевшими бутылками «Колбэк» и пльзенскими кружками. Мы водрузили ноги на стол.
— Не понимаю, — сказал я. — Почему черной женщине хочется в кошатник к белым мужчинам?
— Может, она феминистка, — предположил Янс. — Это не редкость среди черных женщин.
— Понятно, профессор, тогда объясните, почему феминистке хочется в кошатник к белым мужчинам?
— А почему женщинам хочется стать полисменами, летчиками-испытателями или водолазами? Чтоб доказать миру, что чисто мужских профессий, неподвластных женщине, не бывает.
— Янс, продолжайте, — попросил я.
— Принцип тот же самый, — продолжал он. — Оплаченная «сцена» с незнакомым мужчиной — символ подлинного равенства. На протяжении многих веков мужчины покупают женское тело. Настал черед женщин. Наше предприятие, Питер, предоставляет раскрепощенной женщине возможность добиться неслыханного равенства. Я думаю, многие наши клиентки — феминистки, независимо от того, сознают они это или нет. Наши «сцены» удовлетворяют их стремление к независимости, их женскую гордость.
Я засмеялся:
— Послушать вас, получается, что мы стоим на службе обществу.
Он серьезно смотрел на меня.
— Вы недалеки от истины. На самом деле, мы продолжаем сексуальную революцию.
— И Луэлла, по-вашему, рвется к нам, потому что она феминистка?
Но прежде чем он успел ответить, вернулась Марта.
— Отбой, волонтеры, — усмехнулась она. — Луэлла просит черного жеребца.
Мы с Янсом осушили свои кружки одним глотком.
— Я выпишу наряд Кингу Хейесу, — сказал я. — Он самый лучший. И попрошу выяснить, что ее сюда привело. Марта, Янс считает наших клиенток феминистками. Что скажешь?
— Кому какое дело? — пожала она плечами. — Пока они несут деньги.
— Вот вам, — сказал мне Янс. — В конечном счете всех уравнивает одно — доллар.
Когда Марта уехала устраивать сына в летний лагерь, мне позвонил Оскар Готвольд. Михаэль Гелеско просит нас прийти на встречу, на этот раз в «Роман энтерпрайзис», в Эмпайр-Стейт-Билдинг. Я вспомнил, что рассказывал мне год назад Сол Хоффхаймер.
— «Роман энтерпрайзис» — истинный владелец «Баркаролы»? — спросил я Оскара.
— Возможно, — уклончиво ответил он. — Президент, Октавий Цезарь, — влиятельнейший человек. Именно он говорит «да» или «нет». Он хочет лично встретиться с вами обоими.
Я объяснил, что Марта в отъезде, и спросил, нельзя ли отложить знакомство до ее возвращения.
— Наверно, можно, — сказал Готвольд, — но, по моему мнению, неразумно. Отсрочки плохо сказываются на деловых отношениях. Почему бы вам самому не встретиться с ними?