Значит, за неделю я заработал этим делом куда больше, чем за три месяца своим актерским трудом, да к тому же сей доход не облагался никаким налогом. Неплохой профит, и я не собирался его оставлять.
Затем я снова отправился к телефону — сообщить Солу Хоффхаймеру, что провалился с джинсами «Бронко».
— Слишком стар, — сказал я. — Им нужен девятилетний пацаненок.
— Понятно, — мрачно прокомментировал Хоффхаймер.
— Сол, у тебя есть знакомые в налоговом бизнесе?
— У меня кузен работает на Седьмой авеню.
— Ты не мог бы оказать мне услугу…
И я поведал ему с ходу придуманную легенду: у меня, дескать, есть знакомая манекенщица, которая сотрудничала с бутиком «Баркарола», но ей не заплатили, так вот она хочет натравить своего юриста на владельцев.
— Сол, ты не можешь через него узнать, кто хозяин «Баркаролы»?
— Хорошо, спрошу у кузена, он разузнает, позвони мне через пару деньков.
И уж поскольку я и так был на Мэдисон-авеню, то прошелся по ней и забросил свои данные в три рекламных агентства, двум телепродюсерам и в контору, которая специализировалась на коммерческих шоу для крупных корпораций.
Делал я это уже в сотый раз и прекрасно знал, что вряд ли кто из этих господ мне позвонит и хоть что-нибудь предложит.
Но сегодня меня это нисколечко не удручало: я знал, что скоро заработаю, и знал как.
Гленда опоздала почти что на двадцать минут. Это была маленькая женщина с копной блестящих черных волос. Не уродливая, но и не красавица. Просто никакая. Зато дорого одетая.
Она глядела на что угодно, только не на меня. Я широким жестом обвел свое чудовищное жилище и провозгласил:
— Мы называем это место Тадж-Махалом!
— По-моему, — произнесла она сдавленным голосом, — здесь очень… очень мило.
И вдруг разревелась.
— Эй-эй, — позвал я ее, — успокойтесь, здесь не так уж и плохо.
Она помотала головой, короткие черные волосы растрепались.
— Может, хотите чего-нибудь выпить? — учтиво предложил я.
— Воды… Пожалуйста.
Когда я принес стакан воды, она сидела на кушетке, спрятав лицо в ладонях, и мне пришлось похлопать ее по плечу, чтобы она подняла голову. Она торопливо и жадно выпила воду, потом отдала мне стакан и позволила сесть рядом.
— Ну так что случилось? — Я прибавил нежности в голосе.
Она лихорадочно искала в сумочке салфетку. Наконец, утерев слезы и высморкавшись, ответила:
— Я никогда раньше этим не занималась.
— Послушайте, вы вполне можете надеть шляпку и пальто и уйти. Все это предприятие не стоит таких страданий.
— Нет, — упрямо возразила она. — Я должна через это пройти.
— Вы уверены?
— Да.
— Хорошо. Но помните, что вы имеете полное право передумать в любую минуту.