— А из-за чего это?
— Думаю, вам лучше не знать.
А у меня назавтра на двенадцать дня была запланирована «сцена» с Эндерсом. Я перевел ее на Шестьдесят восьмую улицу и строго-настрого наказал ему не появляться на Семьдесят пятой до трех. Артуру это не очень-то понравилось, но он согласился. Он всегда соглашался.
Я понимал, что уговорить или заморочить голову Солу Хоффхаймеру так просто мне уже не удастся. Утром в среду я должен был зайти к нему в офис и по дороге решил рассказать ему всю правду — в конце концов Сол был достаточно проницательным человеком, и я не смог бы долго водить его за нос.
И Сол, и его контора выглядели даже более обшарпанными, чем обычно. Поначалу он с надеждой взглянул на дверь — кто это там? Но, увидев, что это всего лишь я, тяжело вздохнул и вернулся к прерванному занятию: он ножницами обрезал изжеванный конец сигарного окурка. Я спросил, как здоровье его супруги, он поспешил переменить тему.
— Вижу, дела у тебя пошли на лад, — ехидно заметил он. — Роскошный плащ, модная куртка.
— Да, у меня все в порядке.
Я достал новый кожаный бумажник и выложил на стол сто десять долларов.
— Теперь я тебе ничего не должен. Спасибо огромное, Сол. Ты мне здорово помог.
Хоффхаймер уставился на деньги. Потом осторожненько коснулся их толстым указательным пальцем.
— Отлично, — выдохнул он. — Ты себе можешь это позволить?
— Конечно.
— Это честные деньги? — Сол взглянул мне в глаза.
— Я их заработал.
— И чем же?
— Их заплатила мне одна женщина. — Я тоже смотрел ему прямо в глаза. — За предоставленные ей услуги.
Хоффхаймер вздохнул, задержал дыхание и медленно-медленно выдохнул воздух. Потом раскурил огрызок сигары — скособочившись, чтобы не обжечь нос.
— Я не собираюсь учить тебя жить, Питер. Да и кто я такой, чтобы учить? Как выяснилось, я и сам жить не умею. Но…
— Я зарабатываю достаточно, чтобы хорошо одеваться и обедать в приличных ресторанах.
— Есть хорошая еврейская пословица: «Горбуну его горб не виден». Может, на твоем месте и я бы так поступал… Ты ходил в те два места, куда я тебе рекомендовал?
— Нет, Сол, — честно признался я. — Я сдался. Решил покончить с театром.
— Жаль! — Мой агент снова тяжело вздохнул. — У тебя есть талант.
— Талант? — взвился я. — А что это такое, черт побери? Талант… Да он есть у каждого. В мире избыток талантов. Но если за талант не платят, на кой черт он нужен? Пропади он пропадом, этот талант. Мне от него никакого толку.
— Я с тобой спорить не собираюсь, — печально произнес Сол. — Я знаю, что такое разочарование. И я от всего сердца желаю тебе удачи. Значит, прощаемся навсегда?