Это заявление вызвало неподдельное оживление.
— Главное, — подчеркнула Марта, — оперативность. Дамы ждать не любят.
В качестве добавочного стимула жеребцам, добившимся высокой производительности труда, была обещана ежемесячная премия в сотню долларов.
Эта перспектива вызвала аплодисменты, и Уолкотт Сэндз предложил тост за успех нового предприятия.
В течение первой кошмарной недели Марте Тумбли приходилось ежедневно пробираться к новой обители по сугробам. Она принесла с собой фотокопию списка клиенток бутика «Баркарола», которую после некоторых колебаний выкрала в последний день пребывания на посту менеджера.
А еще она привела Николь Редберн, представив ее как «леди, которая взяла на себя Люка Футтера». Я удивился. Марта описывала молоденькую и хорошенькую девушку по вызову, а я не обнаружил в ней этих внешних качеств. Как минимум, двадцать шесть, и ее внешность скорее настораживает, чем привлекает.
Я заварил свежий кофе, и мы уселись в гостиной, жалуясь на погоду и обсуждая дела. Мне вдруг открылось, что обе женщины связаны искренней дружбой, несмотря на взаимные шутливые подначки. Никки называла Марту мадам Дефарж, а Марта обращалась к ней мисс Сиська.
Близился вечер, снова пошел снег. По прогнозу высота снежного покрова могла достичь шести-десяти дюймов. Леди собирались отправиться куда-нибудь обедать, но я уговорил их остаться и довольствоваться консервированным супом, жареными цыплятами и салатом.
Они охотно согласились, скинули туфли и занялись готовкой, пока я смешивал водку с мартини. Женщины обсуждали достоинства и недостатки своих профессий, а я улыбался, слушал и внимательно разглядывал Николь Редберн.
Она была почти одного со мной роста, а по комплекции — копия Эберхарда Фабера. Длинные черные волосы с единственной светлой прядью. Треугольное, сужающееся к подбородку лицо. Пухлые вывернутые губы, громкий смех. В громадных бездонных глазах впору утонуть.
Она была закутана в несколько свитеров, и я не мог оценить фигуру, только угадывал тонкость, силу и гибкость. В ней не было ничего от мягкости Дженни Толливер, зато чувствовалась тайная сила, какой в Дженни никогда не было.
Когда Марта объявила, что мы работаем под маркой «Театральной академии Питера», Николь предложила зарегистрировать в телефонном справочнике наш номер под названием фирмы, а не под моей фамилией. Я поинтересовался, пользуется ли она прикрытием.
— Только из налоговых соображений, — серьезно ответила она. — Я — школьная учительница. У меня есть лицензия. При желании берусь за временную работу в частных школах в Манхэттене. Учительница я неплохая, и это дает мне официальный статус. О школьном заработке я отчитываюсь до последнего пенни.