Поспешно передав Бланш свои чемоданы, я сделал, как мне было велено.
По дороге Пуаро сказал:
– Я очень надеялся, что мне удастся предотвратить четвертое убийство, mon ami. Я потерпел неудачу.
– Ну, я бы не стал так говорить, – ответил я.
– Non?
– Вы сделали, что могли. Если убийца смог совершить задуманное, это еще не значит, что вы потерпели неудачу.
Лицо Пуаро превратилось в маску презрения.
– Если ваше мнение таково, то вы не полицейский, а просто мечта любого убийцы. Конечно, это я потерпел неудачу! – Он поднял руку, не давая мне заговорить. – Пожалуйста, не надо больше глупостей! Расскажите лучше о том, как вы съездили в Грейт-Холлинг. Что еще вам удалось узнать, кроме фамилии Дженни?
Я стал рассказывать о поездке, с каждым словом чувствуя себя все лучше и стараясь не упустить ни одной детали, которую мог бы счесть существенной такой дотошный тип, как Пуаро. В то же время я заметил страннейшую вещь: пока он слушал меня, его глаза позеленели. Впечатление было такое, словно внутри его головы зажегся маленький фонарик и подсвечивал их изнутри, придавая им особую яркость.
Когда я кончил, он сказал:
– Так, значит, Дженни застилала постель Патрику Айву в колледже Сэвиорз в Кембридже. Интересно, правда?
– Почему?
Но вместо ответа я получил еще вопрос.
– Вы не подстерегли Маргарет Эрнст и не проследили за тем, куда она ходила после вашего первого визита в ее коттедж?
– Следить за ней? Нет. У меня не было никаких оснований полагать, что она куда-то пойдет. Она, по-моему, только и делает, что сидит в своей гостиной да смотрит на могилу Айвов.
– У вас были все основания полагать, что после вашего ухода она пойдет к кому-то или кто-то придет к ней, – сказал Пуаро резко. – Думайте, Кэтчпул. Она не захотела говорить с вами о Франсис и Патрике Айв в первый день, n’est-ce pas? «Приходите завтра», – сказала она. А когда вы пришли во второй раз, выложила всю историю. Разве вам не пришло в голову, что причиной такой задержки могло быть ее желание посоветоваться с кем-то еще?
– Нет. Вообще-то не пришло. Скорее она произвела на меня впечатление женщины, которая привыкла обдумывать каждый свой шаг и не принимать скоропалительных решений. К тому же она явно все решает сама, а не бегает за советом к подружке. Вот почему я ничего не заподозрил.
– А вот я, напротив, заподозрил, – сказал Пуаро. – Я подозреваю, что Маргарет Эрнст очень хотела обсудить с доктором Амброузом Флауэрдейлом, что ей говорить, а о чем лучше умолчать.
– Да, если она и советовалась с кем-то, то только с ним, – сделал я уступку. – Его имя то и дело всплывало в нашем разговоре. Было видно, что она им восхищается.