Сэмюэл Кидд в щегольском костюме из серой фланели, в сопровождении Дженни Хоббс, которая, бледная как смерть висела у него на локте, прибыл в пять минут пятого; за ним две минуты спустя появился Генри Негус, брат Ричарда, а еще через десять минут – группа из четырех человек: мужчина в окружении трех женщин, одной из которых была Нэнси Дьюкейн. Ее глаза были полны слез, веки покраснели. Входя в комнату, она сделала безуспешную попытку скрыть свое лицо за шарфом из полупрозрачной материи.
Я шепнул Пуаро:
– Она не хочет, чтобы все видели ее заплаканной.
– Нет, – ответил он. – Шарф она надела потому, что надеется остаться неузнанной, а не потому, что стесняется своих слез. Нет ничего постыдного в открытом проявлении чувств, что бы ни думали по этому поводу вы, англичане.
Но мне не хотелось отклоняться от темы: Нэнси Дьюкейн интересовала меня в данный момент больше всех остальных англичан.
– Наверное, ей сейчас совсем некстати, чтобы изнемогающие от любви поклонники ее искусства всплескивали руками при виде нее и штабелями падали перед ней ниц.
Пуаро, и сам, как-никак, человек известный, не желал бы ничего лучше кучки обожателей, повсюду волочащихся за ним, однако в тот момент и он, кажется, проникся справедливостью моего замечания.
Я отвлек его вопросом:
– А кто те трое, что пришли с Нэнси Дьюкейн?
– Лорд Сент-Джон Уоллес, леди Луиза Уоллес и их горничная Доркас. – Он взглянул на часы и цокнул языком. – Мы уже на пятнадцать минут запаздываем с началом! И почему люди не могут приходить вовремя?
Я заметил, что Рафаль Бобак и Томас Бригнелл одновременно встали и открыли рты, словно собрались выступить, хотя наше собрание еще не начиналось.
– Прошу вас, джентльмены, садитесь, – сказал им Пуаро.
– Но, мистер Пуаро, сэр, я должен…
– Но я…
– Не волнуйтесь, месье. Вы что-то хотите сообщить Пуаро? Не беспокойтесь, он все уже знает и скоро сам расскажет и вам, и всем, кто здесь собрался, эти же самые вещи. Прошу вас, наберитесь терпения.
Немного успокоенные, Бобак и Бригнелл сели. Я с удивлением наблюдал, как черноволосая женщина, сидевшая подле Томаса Бригнелла, взяла его за руку. Он стиснул ее ладонь, их пальцы переплелись. Я заметил, каким взглядом они обменялись, и сразу понял: передо мной влюбленные. Но это определенно была не та женщина, с которой Бригнелл канителился тогда в саду.
Пуаро зашептал мне в ухо:
– Та женщина, которую Бригнелл целовал тогда в саду – у нее ведь были светлые волосы, non? Женщина в коричневом пальто? – И он улыбнулся загадочно.
Собравшимся он сказал так:
– Теперь, когда мы все здесь, осмелюсь попросить вас соблюдать тишину и уделить мне все ваше внимание. Благодарю. Очень вам признателен.