— Да, есть такие.
Тогда она взбеленилась.
— Так почему же мы еще здесь? Сколько можно думать об остальных? Когда ты вспомнишь о жене?
Антуан побагровел.
— Ты мне не жена. Все претензии — к Пьеру Самюэлю.
Мария-Анна вздохнула. Она уже видела, что погорячилась.
— Я — твоя семья. Мы с тобой прожили под одной крышей двадцать один год. Я помогала тебе все это время, каждый день. Так помоги мне и ты.
Антуан поджал губы.
— Хорошо. Чего ты хочешь?
Мария-Анна невесело усмехнулась. В общем-то, она знала, что ей из Парижа не вырваться. Дело не только в Антуане, но еще и в отце, переписавшем на нее все эти безумные деньги, которыми он боялся владеть открыто. Она не могла просто бросить его и исчезнуть.
— Я хочу, чтоб мой сын Элевтер уехал в Америку.
Антуан удивился.
— А что мешает? Дай ему денег, и пусть едет.
Мария-Анна вздохнула.
— У меня совсем мало наличных. Одни отцовские акции. Да и не спасут его эти деньги. Ненадежно все это. Сегодня деньги есть, а завтра их нет.
Антуан пожал плечами и спросил:
— От меня-то ты чего хочешь?
Мария-Анна глотнула и собралась с силами.
— Отдай ему твои рецепты пороха.
Муж побледнел.
— Нет.
— Подожди!.. — Мария-Анна упреждающе подняла руку. — Не торопись. Сам посуди, с чего он начнет новую жизнь? Деньги? Так они у молодых не держатся. От них только вред! Глянь на Адриана Матье. Он вообще трезвым последние полгода не был! Не хочу, чтоб и мой сын так!.. Пусть у него будет ремесло. Занятие на всю жизнь. Как у тебя.
Антуан криво улыбнулся.
— Нет, Мария-Анна, этого не будет.
— Почему?
Антуан опустил глаза в пол.
— Извини, Мария-Анна, но твой сын — бездарь.
Мария-Анна вспыхнула, перетерпела и покачала головой.
— Это отговорка. Среди состоятельных людей полно бездарей, но жить это им не мешает.
Муж кивнул.
— Верно. Но порох — не ткацкий станок, не табак и даже не ром. Он взрывается. Я не хочу, чтобы Элевтер погиб.
Честно говоря, Мария-Анна тоже боялась такого исхода.
— Он справится. — Она с надеждой заглянула в глаза мужу. — Смог же Элевтер тогда написать эту проклятую исследовательскую работу о порохе!
Антуан развел руками.
— Мария-Анна, это было его единственное успешное исследование. С тех пор что ни урок, что ни эксперимент, так ошибка на ошибке. Вспомни, как едва не погиб Бертолле, в каком виде хоронили мсье Лефора и мадемуазель Шевро. Порох не прощает ошибок.
Мария-Анна попыталась что-нибудь возразить и не смогла.
По большому счету, сентябрьские убийства были нужны в конвенте всем. Да, буржуа бросали обвинения и клеймили, но ведь они тоже махом избавились от застарелых противников, освободили себе широкое пространство для политического маневра. И все-таки эти убийства, явно проводившиеся по плану и совершенно чужеродные французскому духу, произвели на публику настолько гнетущее действие, что конвенту пришлось немедленно выкладывать на игорный стол свежие козыри.