Лишь 30 декабря 1792 года Мария-Анна поняла, чего ждет муж. Их дом внезапно посетил комиссар одного из комитетов конвента. Они закрылись в лаборатории. Комиссар вышел оттуда только через четыре часа, красный и злой.
Мария-Анна метнулась к мужу и спросила:
— Чего они хотят?!
Антуан поднял на нее отсутствующий взгляд и ответил:
— Моего возвращения в арсенал.
Сердце Марии-Анны ухнуло вниз. По тому, в каком настроении уходил комиссар, было видно, что муж отказал.
— Зачем ты так, Антуан? Ты что, не понимаешь, что как только начнешь делать им порох, у нас появится надежда?!
— О чем ты говоришь? — Антуан устало вздохнул. — Какая у нас может быть надежда?
Мария-Анна разозлилась.
— Так, рассказывай! Все, от начала до конца.
Антуан горестно хмыкнул и начал говорить, точно выбирая термины, описывая детали просто и лаконично, как он это умел.
Его не собирались принимать в арсенал на прежних условиях, да и говорили с ним вовсе не от имени конвента. С Антуаном беседовал человек из той самой группировки, которая и подмяла под себя арсенал. Этим дельцам требовались его ум и опыт.
Селитра приходила разносортная, сера — грязная. Да и древесный уголь теперь поставляли не те люди, которые заботились о его качестве. Для них важнее всего было отдавать в виде бонусов столько, сколько с них запросят.
По правилам, на каждую партию следовало составлять собственный уникальный рецепт, и вот этого делать не умел никто. Только Антуан Лоран Лавуазье. Но самое главное состояло в том, что у них постоянно чего-то не хватало, а главнокомандующий требовал пороха буквально каждый день.
— Знаешь, что это значит?
Мария-Анна догадывалась.
— Недовложения? — уточнила она.
— Точно, — кивнул муж. — Не пройдет и недели, и я вынужден буду подписывать рецепты с меньшим количеством серы или селитры. А когда грянет скандал, меня выставят роялистом, намеренно делавшим для республики плохой порох.
Мария печально покачала головой. Муж был прав. Такие вещи делались в республике постоянно, на каждом шагу.
— Но это не все. — Антуан глотнул и продолжил: — Они хотят получить акции Ост-Индской компании, те самые, которые записаны на тебя.
Женщина похолодела и спросила:
— А почему они не обратились к отцу? Эти субъекты не знают, кто настоящий хозяин акций?
— Он им отказал.
Мария-Анна замерла. Она хорошо понимала, что если они уже сейчас в нарушение всяких приличий давят на членов семей генеральных откупщиков, то когда дело дойдет до суда, ничего святого для них не будет.
— Постой, — опомнилась она. — Они тебе хоть что-то предложили взамен твоей работы, моих акций?