— Я ведь к чему спросил. — Адриан пожал плечами. — Сами знаете, тот, кто взял пятьдесят один процент акций, начинает давить всех остальных. Это закон.
Старшие одноклубники скорбно переглянулись, и Адриан понял, что напрасно задел этот вопрос. Все они прекрасно понимали, сколь призрачно их будущее. Ровно в тот момент, когда суммарные ресурсы невидимого директората «бешеных» перевалят за половину, правила игры поменяются.
Уже сейчас она велась чрезвычайно жестко. Едва до Парижа дошли известия, что Вандею, Бретань и Нормандию, не желающих оплачивать войну с Европой, охватили мятежи, конвент большинством голосов попросту запретил ввоз английских товаров! Это означало, что уже через месяц-другой берега Франции будут патрулировать сотни кораблей. Их капитаны купят каперские свидетельства и получат право конфискации всего английского. Три мятежные провинции всегда кормились торговлей с Англией. Им не избежать финансовой смерти.
Власти все жестче брали в тиски и законопослушных французов. По Парижу прокатилась волна погромов с требованием твердых цен. Их организовали «бешеные». Они же, просто чуть более умеренные, тут же поставили вопрос о правопорядке.
В результате было принято решение обязать каждого француза при любой поездке в 24 часа становиться на контроль у местного офицера с указанием имени, возраста, адреса и профессии. Но офицеров ставили коммуны, в которых заправляли якобинцы. Все чаще в воздухе повисал вопрос: а якобинцами-то кто правит?
Организованный характер этих двух событий был настолько очевиден, что, пожалуй, не было газеты, не обвинившей «бешеных» в намеренной провокации. Результатом стала мощная народная кампания против «клики убийц свободы». Несколько редакций были разгромлены до основания. Новая власть, пока еще не назвавшая своего истинного имени, показывала зубы. Видит бог, это убеждало.
Тем временем вступил в силу декрет от 4 марта. Конвент объявлял недействительными все торговые договоры со странами, с которыми Франция находилась в состоянии войны. Выходило так, что Ганновер, Дармштадт, Гессен-Кассель, Сардиния, Испания, Неаполь, Австрия, Пруссия, Баден, Португалия разом стали недоступны для французской торговли. Линия фронта шла по всей границе страны.
Адриан, только что весьма неплохо заработавший, был в смущении. С такими деньгами сам бог велел выходить на внешние рынки, но куда?! Внутри Франции была лишь одна сфера, где еще можно поучаствовать в крупной коммерции: фабрики бывшего генерального откупа — водочные, табачные, сахарные и, конечно же, пороховые. Пора было съездить к Лавуазье.