Теперь вопрос стоял просто: кто кого.
Адриан ходил сам не свой. Он, человек весьма прагматичный, часто думал о том, что если бы его брак с Анжеликой состоялся, то она уже была бы на сносях. Тогда ему не грозил бы призыв в революционную армию.
«Неужели девять месяцев прошло?»
Адриан прикинул на пальцах. Да, если бы не задержка судна, то к 20 июля 1792 года она уже была бы во Франции, а сейчас, в пределах трех недель — родила бы. Время летело — он и оглянуться не успел!
Вторым, на что сразу указал ему его расчетливый ум, было золото. Он видел в Нанте этот вексель, а потому знал, сколько она вывезла. Адриан выручил от продажи акций почти столько же. Случись им объединить капиталы, он оказался бы в первой полусотне богачей Франции. На таком уровне уже нет нужды ни рисковать, ни даже договариваться. Там деньги все делают сами.
Его мучило и то, что он так и не понял о ней чего-то главного. Простая девчонка, выросшая где-то на далекой Мартинике, благополучно вышла из инквизиции, без единого су в кармане добралась до Парижа, не пропала на улице. Вексель — так вообще отдельный разговор.
Но больше всего молодого человека терзало другое. Анжелика его бросила! Презреть ясную перспективу свободы и достатка, перешагнуть через мнение света, покинуть квартиру, снятую специально для нее, и уйти? Такого он еще не видел и не думал, что когда-нибудь столкнется с чем-то подобным.
С такими вот мыслями Адриан и обходил бывших генеральных откупщиков. Понятно, что дела его не слишком клеились. Во-первых, ему сразу же отказали в продажах все, кто был связан с порохом.
— То, что у вас есть деньги, ничего не значит, мсье Матье, — прямо сказал ему первый же бывший откупщик. — Порох это война, а она — сердцевина всей революции. Я и так под следствием. Стоит мне сделать шаг в сторону, и коммуна тут же занесет меня в списки подозрительных. Значит, через неделю жди ареста, а потом поздоровайся с мадемуазель Гильотиной.
То же самое сказали ему и те персоны, которые были связаны с водкой и главным сырьем для производства крепких напитков — сахаром. То и другое входило в число стратегически важных продуктов. Британские корабли, участвующие в войне с Францией, уже перекрыли перевозки сахара из Вест-Индии.
— Вам никогда не купить ни сахарных заводов, ни водочных, — прямо сказали ему. — Вы же видите, в Париже сахара просто нет. Его перегоняют на водку и отправляют на фронт. Водка — главное топливо войны.
Разумеется, всей правды ему не говорили. Бывшие откупщики давно уже не были монополистами. Их фабрики нет-нет да и покупали некие лица, приближенные к отдельным депутатам конвента. Но Адриан не был таким лицом.