Префектуральное управление полиции не знало, что делать с этим особым случаем – ребенка так долго держали в заточении, – и после мучительных раздумий решило приставить ко мне Каё. Полиция города М. вела поиски в К., действовала по шаблону, а полиция К. вообще делала вид, что это ее не касается. За такой подход к работе досталось и тем, и другим, и за дело взялось полицейское управление префектуры. Поэтому со мной так заботливо обращались. Фактически это означало, что всерьез заниматься моим делом, вести настоящее расследование никто не собирается. Следователи, конечно, меня выслушали, но в присутствии родителей. Поэтому я мало что рассказала, да они и сами серьезных вопросов не задавали, с самого начала решив для себя, что от ребенка все равно ничего не добьешься. Единственное – спросили о Миттян.
– Кэйко-тян! Кэндзи вроде называл тебя Миттян. Не скажешь, почему? И еще: не слышала ли ты такое имя – Митико Ота? Это девочка, учится во втором классе.
Я мотнула головой и в свою очередь спросила, что с Кэндзи. Следователи переглянулись:
– Не надо о нем думать, Кэйко-тян. – И все. От них все равно ничего не добьешься, лучше потом порасспросить Каё.
От Каё я узнала странные вещи. Причинившую мне такую боль дырку в шкафу, что стоял в комнате Ятабэ-сан, никто не заметил. Этим и кончилось. Местонахождение самого Ятабэ-сан тоже выяснить не удалось.
Полиция хотела снять с Ятабэ-сан показания, но несмотря на энергичные поиски, его не нашли ни в К., ни в окрестностях. Как сквозь землю провалился. Вдобавок выяснилось, что Ятабэ – это не настоящее имя. Условия в цеху, где работали Кэндзи и Ятабэ, были отвратительные, поэтому его владельцы – муж и жена – нанимали или молодых неустроенных парней вроде Кэндзи, или таких бродяг без прошлого и без имени, как Ятабэ-сан.
– Кто он такой, этот Ятабэ-сан?
Откусив яблоко, Каё задумалась. Яблоки принесли классная руководительница и директор школы, заглянувшие в больницу. «Теперь у нас пятый класс, первая группа. Но ничего. Все будут тебе помогать с уроками», – всхлипывая, проговорила классная. И никто не догадывался, какие уроки уже выпали на мою долю.
– У нас нет его фотографии, но мы знаем, что ему лет сорок пять, приземистый и толстый. Плохо слышит, на левой руке нет мизинца, не исключено, что бывший якудза.
«Когда-нибудь я его найду. Я должна», – думала я. Кэндзи арестовали, посадили куда следует, а Ятабэ-сан сначала подглядывал за нами в свое удовольствие, потом бросил насиженное место и сбежал. Ни за что не прощу! Ребячья непримиримость взывала к мести.