Так повторялось снова и снова, и наступивший вечер не стал исключением. Все, что успел разобрать, совершая «вечерний променад», несчастный пленник, — это то, что судно покинуло Сену и, наконец, вышло в море. Он хотел еще подышать воздухом, полюбоваться звездами, но грубый пинок в спину заставил его пробежать несколько шагов, чтобы не упасть.
— Послушай, — анжуец попытался было начать разговор, когда заталкивающий его в ящик головорез завозился с засовом, — что ты забыл на этой дрянной лохани? Не сегодня-завтра она пойдет ко дну, и ты вместе с ней. Иди ко мне на службу и ни в чем не будешь знать отказа. Я сделаю тебя богатым — у тебя будет дом, ферма, мельница…
— Лезь, — хмуро оборвал его стражник.
— Да ты слышишь, что я тебе говорю? — попытался образумить его Фульк.
— Не разговаривай, полезай. — Детина втолкнул графа в ящик и задвинул массивный засов.
— Проклятие! — тихо выругался пленник.
Все его естество, все достоинство и доблесть, врожденные и воспитанные, закаленные в боях, бунтовали против столь унизительного положения.
— Бежать, — прошептал он, — даже если до выплаты этого чертова выкупа останется одно лишь мгновение! Бежать! И покарать! Каждого на этой чертовой посудине!
Он услышал, как баржа останавливается, с громким плеском падает в прибрежные воды якорь, и постепенно стихают голоса над головой и за стеной.
«От барки до берега совсем немного, — крутилось у него в голове, — только б вылезти отсюда, только б добраться до палубы». Он заерзал, притянул колени поближе к груди, пропуская перед собой связанные за спиной руки.
«Сейчас все, кроме вахтенных, уснут. А вахтенные… Что вахтенные? Наверняка их не больше двух. Травят себе байки да следят за горизонтом, а может, и вовсе спят. В любом случае с кинжалом я смогу заставить этих недоносков замолчать. Но где взять кинжал? И как выбраться отсюда? Пройдет совсем немного времени, и страж захрапит, облокотившись спиною на дверь. Вот тогда самое бы время… Хотя!»
На лице Фулька Анжуйского мелькнула улыбка — первая за несколько дней: «Стоит попробовать!»
Мысль, пришедшая в его голову, казалось, добавила ему сил. «Господь, кажется, на моей стороне, — думал он, с нетерпением ожидая, когда стихнут последние звуки на засыпающей барке. — Ну, вот и пора!»
Он еще раз прислушался, чтобы понять, заснул ли охранник. Храпа не было. Выгнувшись, Фульк Анжуйских поднял руки и начал мерно скрести ногтями палубу: вжик-вжик, вжик-вжик… тихое сопение за стеной смолкло, свидетельствуя о том, что стражник бдит. Вжик-вжик, вжик-вжик…
— Тише! — сдавленным шепотом проговорил Фульк. — Кажется, он еще не уснул.