Я быстро добралась до деревни Тюльпановка, припарковала свой любимый «Фольксваген» на обочине дороги в том ее месте, где можно было развернуться в обратную сторону. А остаток пути прошагала вдоль довольно унылых, особенно в это дождливое ноябрьское утро, одноэтажных и однотипных домов, пока не нашла нужный, описание которого имелось в послании. Именно описание, так как табличка с номером, если она и была, давно уже слетела с полуразваленного забора. Калитка была приоткрыта, но не специально для меня. Я догадалась, что это ее обычное состояние, так как железная петля щеколды вывалилась из прогнившего основания поперечной перекладины и болталась исключительно на честном слове. На участке мне никто не повстречался. Во внутреннем дворе к дому вела размытая дождем дорожка. Я с тоской оглядела свои блестящие лаковые сапоги-ботфорты, подобрала полы дорогого бежевого пальто и, заранее оплакивая урон, который, возможно, понесут вещи от грязи, отправилась в сторону дома. Каким бы искусным сотрудником ЦРУ ни являлся господин Бруклин, я успела отметить, что он или кто-то другой по его наводке следит за мной из-за занавески крайнего справа оконца. Но подавать виду о своей осведомленности я не стала. Такое поведение заморского беженца было логичным. С максимальным вниманием, чтобы не угодить в дырки между рассохшимися досками, я поднялась по ступенькам крыльца, но постучать не успела. Дверь распахнулась мне навстречу, но на пороге никого не было. Наверное, тот, кто ее толкнул, поспешил скрыться внутри дома. Что ж, второго приглашения я не ждала и проследовала дальше.
Дом представлял собою традиционное строение времен социалистических пятилеток и колхозного рвения. А ведь когда-то Тюльпановка гремела на всю округу тракторным шумом, благоухала запахами навоза и прочих удобрений, а по весне утопала в сумасшедшем яблоневом цветении. Однотипные домики строили за счет государства, и этим дармовым жильем переманивали рабочую молодежь из городов. Сейчас, как я успела отметить по пути от машины, они в большинстве стояли заброшенные. В одном из таких строений и поджидал меня беглый предатель американских политических идеалов. Несмотря на мрачное осеннее время, электрические лампы не горели. Мужчина сидел на подоконнике спиной к уличному свету, и из-за этого мне было сложно детально рассмотреть черты его лица. Но телосложением он обладал плотным, даже, наверное, могучим, по крайней мере на такую мысль наводила ширина его плеч, закрывавших не только окно, но и часть стены.
– Здравствуйте, Евгения, – не стал тянуть интригующую паузу хозяин дома, продемонстрировав прекрасное произношение, по которому было практически нереально определить в нем иностранца.