Через два дня после убытия маршала из состава фронта в резерв Ставки забрали несколько артиллерийских, зенитно-артиллерийских и танковых частей и соединений. Несмотря на такое серьезное ослабление огневых и ударных сил фронта, его новый командующий, И. Е. Петров, получил приказ Ставки подготовить и провести новую наступательную операцию с прежней целью – разгромить 17– ю армию и очистить Таманский полуостров. Подготовка к новой операции началась безотлагательно.
Разбираясь с причинами неудач наступления, командующий фронтом понял, что разведка до начала сражения не обнаружила многие цели, которые потом создавали препятствия для продвижения войск.
В период затишья истребители стали активно привлекать к разведыванию расположения сил и огневых средств врага.
Этот день для старшего лейтенанта Николая Искрина, гармониста, весельчака и компанейского парня, сбившего одиннадцать немецких самолетов и награжденного за боевые подвиги двумя орденами Красного Знамени, явно не задался.
С утра в составе четверки под командованием комэска Григория Речкалова он вылетел на разведку в район станицы Неберджаевская, что южнее Крымской. Каждый такой вылет был сопряжен с особым риском – немцы любой ценой стремились блокировать воздушную разведку, не позволяя нашим летчикам прорываться в расположение своих войск, препятствуя сбору необходимой для советских наземных войск информации.
Следом за ними на разведку вылетела пара – Старчиков с Никитиным.
Несмотря на передышку в наземных боях, авиация продолжала свою обычную работу – бомбила и штурмовала «Голубую линию», с помощью истребителей осуществляла прикрытие и разведку.
К своему району четверка Речкалова подошла со стороны Новороссийска на высоте около четырех тысяч метров. Вокруг все было спокойно, прекрасные условия для выполнения боевого задания – поиска немецких танков.
Но это могло казаться только со стороны. Лететь, зная, что на тебя смотрят жерла зенитных орудий, было не очень-то приятно. Все ожидали первого залпа. Если снаряды не заденут, то после дующие уже не страшны. Истребитель всегда может сманеврировать и не дать противнику прицелиться.
Как его ни ждешь, он все равно внезапен. Под машиной замелькали сполохи, она словно охнула и судорожно задрожала. Летчики мгновенно оказались в окружении рваных черных хлопьев. Огонь зенитных батарей оказался до того плотным, что за какие-то секунды в воздухе стало темно от повисших черных бутонов гари. Допустив истребители в зону своего огня, немцы ударили со всех сил, но, на счастье, все мимо.