Его «воинственное племя» спало. Но из-за спины доносился какой-то тихий, тревожный звук. Лео поднялся, пошел на этот звук и обнаружил Сотника, сидевшего, обхватив колени, мелко дрожавшего и совершенно по-детски всхлипывающего. Это было необычно – впервые раб Гильдии на глазах Лео проявлял какие-то чувства.
Он сел рядом, и невольник принялся торопливо вытирать слезы грязной ладонью.
– Что с тобой, Сотник?
– Все хорошо, – пробормотал тот. – Простите, лидер.
– Да говори ты! – нахмурился Лео. – Я приказываю!
– Я не могу, – прошептал Сотник. – Больно…
Сначала стажер не понял, что имеет в виду невольник. Потом внимательно поглядел на него, спросил:
– Боль приходит, когда ты противишься приказам?
Сотник кивнул.
– Это началось, когда я сделал тебя Сотником?
Тот кивнул снова.
– Прости, я не знал, что так будет.
Сотник замотал головой:
– Нет… Это хорошо… Спасибо… Хотя бы на минуту стать человеком!
До стажера вдруг дошло со всей ясностью: он стал причиной чужой боли, заставил проснуться в живом автомате спящие чувства. Хорошо ли это? Он не знал.
По лицу Сотника пробежала череда болезненных гримас. Он сделал над собой усилие, выдавил:
– Не хочу оставаться рабом. Лучше смерть, чем так…
– Тебе и не нужно оставаться рабом, – тихо сказал Лео. – А смерть – она здесь кругом. Нужно вырвать у нее свою свободу.
– Нельзя оставаться свободным с этой болью.
– Но что-то ведь в тебе изменилось?
– Да…
– Развивай это – ты сможешь, – убежденно сказал Лео. – Освободись сам и научи других.
– Боль…
– Иди со мной – и мы уйдем туда, где вам помогут избавиться от боли. Ты пойдешь со мной?
– Я твой раб, лидер.
– Иди со мной как свободный человек – так мы дойдем быстрее.
– Я попробую, Лидер.
* * *
Это было странное возвращение. Лео шел впереди стройных рядов молчаливых людей, готовых сделать все, что угодно, по его приказу. Было немного дискомфортно от ощущения такой власти над людьми, но выбор был сделан. Рубикон перейден.
За последние пару дней бывших рабов удалось вышколить и, вроде бы, научить драться. Правда, неизвестно, как они поведут себя в настоящем бою.
Он и сам понятия не имел, что будет делать дальше. Он уже не думал о таинственном Ключе, о Двери – теперь было не до этого. Какой смысл в Двери, если через нее некому пройти?
Он просто шел на зарождавшийся рассвет, держа в голове одну-единственную мысль.
Веста.
Ну и ребята, конечно. Он даже думать не мог о том, что с теми могло что-то случиться. Только когда впереди показалась стена густой зелени, стало немного страшно.
Их встречали. Молчаливые, одетые в листья фигуры были почти незаметны на фоне пышной зелени. Этот островок жизни во мраке Темени манил и отталкивал одновременно. И он был способен за себя постоять.