Это не было сражением. Это было массовым самоубийством.
Он видел: враг не воспринимает нападавших как серьезную угрозу. Торговцы были отлично подготовлены. Они узнали в нападавших своих собственных рабов и просто отстреливали их, как в тире. Лео ощутил, какая чудовищная вина за эту бойню лежит на нем. И он шел вперед, стараясь отвлечь огонь на себя. Он бил в эти мечущиеся силуэты и вроде даже попал в одного из врагов. Но патроны вдруг кончились, и только палец с силой продолжал вдавливать спусковой крючок.
Теперь Лео был один, без оружия, среди обступивших его врагов. Он видел, что его держат на прицеле. И осторожно приближаются полуголые фигуры с копьями. Гильдия выбрала себе союзников под стать – жадных, безжалостных, страшных – и снаружи, и в глубине своих темных душ. Среди прочих фигур одна выделялась гордой осанкой. Лео узнал этого человека, по пояс погруженного в туман.
Это был Мертвая Голова.
– Этого не убивать! – глухо прозвучал его голос. – Он нужен мне живым.
Из серой мглы показались дикари, которые действительно были воинами, не то что его слабовольные бойцы. Лео отбросил автомат, сжал кулаки – самое то против ножей и копий. Не дожидаясь, пока его участь решат другие, сам сделал первый шаг. Кто знает, что заставило его броситься с голыми руками на вооруженных дикарей. Возможно, чувство вины перед теми, кого он по своей прихоти привел на гибель.
Его сбили с ног. Острый наконечник копья врезался в плечо, прижимая к земле. Лео попытался вырваться, но увидел вдруг Одноглазого, склонившегося над ним с узким щербатым ножом в руке:
– Тебя велено не убивать, – процедил он. – Но я отучу тебя бегать, щенок. Да и зачем Ключу ноги?
Нож опустился ближе к ступням. Стало ясно: этот садист собирается перерезать Лео сухожилия. Стажер задергался, но его теперь крепко держали трое. Острие коснулось кожи, медленно, царапая кожу ноги, спустилось к ботинку. Единственный глаз мучителя зорко следил за реакцией жертвы.
Вместо страха к Лео пришло обреченное отупение. Наверное, так себя чувствует баран перед расправой. В эту минуту с ним могли делать все, что угодно. И когда лицо окропила кровь, он не испытал уже ровным счетом ничего.
Странно – как кровь от ноги могла хлынуть в лицо? Перерезали артерию, и кровь брызнула под давлением? Или это не нога вовсе… И где же боль?
Только когда мучители свалились по сторонам и над ним возникло озверелое лицо Доктора, к Лео вернулось ощущение действительности. Доктор сжимал в руках окровавленные мачете, за его спиной со вскинутым автоматом мелькнул Нильс. И словно пробки вынули из ушей – на Лео обрушился грохот выстрелов, крики, ругань, топот ног, плеск воды и треск веток. Тут же сбоку тихо возник Клен. С его зеленого клинка стекала кровь. Не целебная-зеленая. Самая обыкновенная. Красная.